– Девяносто, – отвечал я.
– Почтенный возраст… Стало быть, вы скоро умрете.
Страшные для кого-то, меня такие слова ничуть не обеспокоили. В самом деле, я зажился на этом свете, и радовало лишь то, что в свои годы здоровье я имел вполне сносное, передвигался самостоятельно, обиходить себя умел и никому не стал обузою. Впрочем, не исключено, что я проживу еще лет пять или десять. У меня очень сильное сердце, нормальное пищеварение. Я по-прежнему делаю утренние физические упражнения и плаваю в реке начиная с апреля.
– Не исключено, – сказал я. – Как вы меня нашли?
– Не поверите: увидел в окно и велел тотчас привести ко мне.
– Ваши солдаты не были слишком любезны.
– Преимущество победителей. Зачем быть любезным, когда ты – в стране поверженных? Вы хотите есть? Может быть, коньяк? Водку?
– Благодарю, – сказал я. – Рассчитываю пообедать по возвращении домой, меня ждет супруга.
– Вот как?! Вы женаты? Уж не на этой ли забавной девушке… простите, я уже не помню ее имени.
– Вы говорите об Аглае? Нет, господин Хазе, я женат на другой. Верно, вы забыли, что Аглая погибла…
– Каюсь, забыл, – признался он. Именно признался, я был уверен, что Хазе не хотел меня обидеть нарочно. – Если бы я помнил всех, с кем встречался, кто умер или погиб… У меня свой век, у вас – свой…
– Однако мы все время отвлекаемся… Что вам нужно от меня?
– Старые знакомые встретились после стольких лет, – укоризненно сказал Хазе. – Неужели мы не можем хотя бы немного поговорить о жизни, о том, что произошло за это время? Как вам удалось выжить в России?
– Как видите, удалось. А вот вы, напротив, все же покинули Россию, хотя собирались задержаться тут.
– Ваш господин Сталин и присные его оказались дальновиднее и умнее, нежели мы думали, – признался Хазе. – Вероятно, обучение в семинарии пошло кремлевскому горцу на пользу: он оказался способен поверить в то, во что господин Ульянов поверить отказывался. Я покинул Россию в двадцать восьмом году – так получилось, обстоятельства от меня не зависели, – и, как выяснилось, к счастью для себя. Может быть, я даже зря не послушал вас раньше. Вы ведь так ненавязчиво советовали мне уехать и даже обещали содействие. А те, кто остался… Многие из них погибли, и погибли безвозвратно!… Кажется, Хазе в самом деле горевал о своих потерянных соплеменниках, и наличие в нем подобных чувств меня несколько тронуло. Я догадывался, о чем он говорит, но не преминул уточнить:
– Вы говорите о заговорщиках, процессы над которыми так всколыхнули советское общество?
– О них, хотя о подлинной подоплеке происходящего ваши «Известия» и «Правда», понятное дело, не писали. Господин Троцкий…
– Он – тоже?!
– Разумеется. – Хазе с удивлением поднял брови. – Так вот, господин Троцкий как-то сказал мне, что в свое время не угадал с выбором. В отношении Сталина нужно было действовать совсем иначе… но уже поздно, поздно. Система разрушена. А я, как видите, нашел себя в Германии.
– Чтобы вернуться в Россию в таком вот качестве?
– Нет, конечно же. Уезжая, я ни о чем подобном и думать не мог. Тем не менее рано или поздно, но я всегда надеваю мундир.
– Как вам удалось сбежать?
– Вы же не надеялись, в самом деле, что ваши смешные камешки подействуют на меня губительно? Я их, выражаясь высоким штилем, изблевал из себя.
– А почему не нашли меня сразу же?
– Были другие дела, господин Рязанов. Неотложные и гораздо более важные. И потом, вы снова забыли, кто вы и кто – я. Для вас полвека – огромный срок, для меня – сущие пустяки.
– Я не слишком разбираюсь в ваших чинах, – сказал я. – Вы военный?
Скорее, жандарм в чине, равном вашему подполковнику. Гестапо – вам что-нибудь говорит это слово? Гехайместаатсполицай. Тайная государственная полиция рейха, предназначенная для борьбы с инакомыслящими, недовольными и противниками режима. «На гестапо возлагается задача разоблачать все опасные для государства тенденции и бороться против них, собирать и использовать результаты расследований, информировать о них правительство, держать власти в курсе наиболее важных для них дел и давать им рекомендации к действию» – статья первая основного закона гестапо. Что-то вроде Комиссии Лорис-Меликова, где трудились вы по молодости лет! Дело для меня привычное, так что я быстро снискал лавры специалиста. Правда, обыкновенно я был на противоположной стороне, то есть искали и ловили меня. Надеюсь, что после победы Гитлера останусь в России надолго – мне в самом деле нравится здесь, я не кривил душой, господин Рязанов.
– И?
Он внимательно посмотрел на меня.
– И – что, господин Хазе? Я должен вас благодарить за столь милое изъявление любви к моей родине? Простите, но…
– Я вам неприятен вдвойне: раньше я был просто чуждым вам существом с неприемлемой для вас моралью, – перебил Хазе, – а теперь еще и захватчик, так? Что ж, странно было бы услышать от вас иное. Вы ничуть не изменились внутренне, господин Рязанов. Только внешне. Только внешне… Тем не менее я хочу предложить вам сотрудничество. Вы человек хотя и старый, но с несомненным опытом, обладаете огромными знаниями – в том числе такими, каких у ваших нынешних соотечественников не сыскать. Вы
