Алекс рассмеялась и выключила телевизор. Небольшая, но соблазнительная вариация обычного призыва «Амор». Она поспешила к телефону и набрала номер Клементины.
– Итак, у тебя появился сольный номер, все узнали твое имя, – сказала она, когда Клементина взяла трубку.
– Я знала, что ты сразу позвонишь, Алекс. Это была идея «Амор». Они часто делают ролики, называя имена девушек. Я счастлива и чувствую себя снова полноценным человеком.
– Мне очень понравилось, – Алекс понизила голос, передразнивая: – Для женщин, таких как Клементина, и мужчин, которые сделали все, чтобы быть с ней.
Клементина рассмеялась:
– Великолепно. Но честно, как ты думаешь, я становлюсь символом, идеалом для подражания?
– Символом секс-богини? Бог мой, чего бы я только не отдала, чтобы прослыть секс-символом.
– Ты знаешь, что я имею в виду. Ты думаешь, я никогда не получу серьезную роль в кино из-за этой ерунды?
– Ты мечтаешь о кино?
– Мне всегда хотелось действовать. Так скучно целый день позировать и оставаться в бездействии. Я говорила тебе, что по-прежнему занимаюсь в актерском классе. И неплохо успеваю. И я хочу выбраться из Нью-Йорка.
– Я знаю, Клем.
– Я уже не такая напуганная, я уже не боюсь ходить по ночам одна, правда, положив руку на пистолет в сумке. Просто здесь ничего я не добьюсь. Совершенно ясно, что я никогда не стану Дженнифер О'Нейл или Треси Ллойд или какой-нибудь еще супер. Да мне и не хотелось бы ею стать.
– Ну что же, ты сама творец своей судьбы. Когда настанет твой черед, переноси свой зад в Голливуд и топчи там тротуар.
Клементина рассмеялась.
– У тебя довольно грубая манера выражаться, но ты права. Не пойми меня превратно, я люблю телерекламы. Они забавны, но не слишком умны и интересны.
– Уверена, что твое участие делает их намного лучше.
– Да. Кстати, как там… хм… Генри, по-моему, его так зовут?
– Генри? – Алекс повторила знакомое, но ничего не говорящее в данный момент, имя. Наконец она вспомнила: – О, да, Генри Шварц. Он ушел. После него были Майкл и Стив, а сейчас Бен. Бен в порядке.
– Ага, снова прежняя Алекс.
Алекс накручивала на палец шнур. Смешно, что люди думают о ней вот так – почти как о двух разных людях – молодой, беззаботной Алекс, развлекающейся с мальчиками, и старой, черствой Алекс, поставившей на первое место работу, как будто две эти личности взаимно исключали друг друга. Алекс так хотелось объединить обеих. Эта мысль терзала ее каждую ночь, когда она спала с каким-нибудь мужчиной, к которому испытывала полнейшее равнодушие. Почему она не может быть и той, и другой Алекс? Почему ее сердце выходит из игры, когда работает мозг? Почему все мужчины затрагивают только ее тело, а не душу?
– Я встретила Бена во время работы, в «Гудмен и Ассошиэйтед». Он хочет потрясти мир или еще что-то в этом роде.
– Похоже, что для тебя, он – отличная 'партия, посланная самим господом богам.
– Сомневаюсь. Но он забавный. По крайней мере, в постели. И ничего не требует.
– О, Алекс.
– Никаких. О, Алекс.
– Я просто волнуюсь за тебя, вот и все. Я знаю, ты говорила, что хочешь чисто товарищеских отношений, но, должно быть, очень трудно прыгать от одного парня к другому. Тебе не следует разбрасываться.
– Моя цель – учеба и работы. А остальное – мелочи жизни. Но это лучше, чем жить в воображении, как ты, боясь даже самого невинного поцелуя.
Клементина промолчала, и Алекс тут же почувствовала себя виноватой. Почему они так обращаются друг с другом? Сознательно говорят друг другу гадости, заведомо причиняя боль. Ведут себя словно старые любовники, давно прошедшие период, когда они осторожно выбирали слова, как будто время, проведенное вместе, давало им право быть злыми.
– Боже, извини, – сказала Алекс. – Я совсем не это хотела сказать. Я просто разочарована своей жизнью, а ты – единственная, кому я могу излить душу. Что ты делаешь со своей любовной жизнью, или, что ты с ней не делаешь – только твое дело.
– Я просто слишком занята, – довольно весело ответила Клементина, и Алекс поняла, что она лжет. Несмотря на дружбу Алекс и Клементины, у последней все еще сохранились свои твердые правила, границы, за которые она не желала выходить. Каждый раз, когда Алекс поднимала больной вопрос, Клементина замыкалась в своей защите. Возможно, подумала Алекс, у нас у всех есть свои границы. Даже самые близкие друзья могут доходить только до определенной черты, а остальное мы храним для себя, прячем крошечный кусочек сердца и ума, по крайней мере, хоть один секрет, не рассказанный и не доверенный никому.
– Конечно, – сказала она. – У нас, работающих девушек, нет времени на романы века, как у Меган с Джексоном.
– Они что, по-прежнему, до отвращения счастливы? – спросила Клементина с облегчением в голосе,
