Джесси с облегчением обняла мать:
– Молодец, вот мы и нашли, что ты будешь делать.
– Насколько я понимаю, все это будет идти как документальные съемки, да, Джесси? – Элеонора подняла бокал с шампанским в честь сестры, но рука ее слегка дрогнула и вино выплеснулось на стол.
– Именно так! – кивнула Джесси, подхватывая бокал и придвигая сестре чашку с горячим кофе.
– То же предстоит сделать и Блисс. Она должна записать рассказы людей. Скажи им о твоем задании, дорогая.
– Но мама! Это такая глупость! Здесь речь о другом.
Но Элеонора настояла на том, чтобы она все-таки объяснила, о чем идет речь. Оказалось, что всем ученикам в классе дали задание на каникулы: каждый должен представить, что он является ведущим телевизионной передачи – что-нибудь вроде Фила Донахью или Опра Винфрема, – и организовать передачу-опрос, что думают окружающие о самых разных вопросах, таких, как ревность, соперничество, беспокойство, связанное с сексуальными проблемами, и так далее. Все эти темы написали на листочках бумаги и каждый вынимал.
– И какое задание ты вытянула? – спросила Рейчел.
Блисс ответила, что не помнит:
– О, это такая глупость, в любом случае.
– А я прихватила листок с твоим заданием, – Элеонора вынула его из сумочки и прочитала вслух: – «О чем бы ты никогда и никому не захотел поведать». Разве это не забавный вопрос?! Он требует искренности. Подойди, дорогая. Мы все можем помочь тебе, ты можешь проинтервьюировать нас. Встанем полукругом, как это делают на телевидении, а ты возьмешь диктофон.
– Я не смогу сделать это.
– Почему?
– Я забыла диктофон.
– Но зато я не забыла! Он в моей сумочке, – и Элеонора выложила миниатюрный диктофончик на стол.
Рейчел обожала интервью. До нее уже дополз слушок, что Винфрем собирается пригласить ее, Астор Брук и Памелу Харрилап на передачу, где им придется высказать свое мнение о власти, о магии обаяния и о том, как научиться управлять людьми, как сохранить здоровье в преклонном возрасте.
– Не беспокойся, Блисс. Мы все будем отвечать как следует.
Когда Блисс успокоилась, к ней вернулась уверенность. Женщины начали откашливаться, мысленно заглядывая в темные уголки памяти, в которые они не позволили бы заглянуть ни одной живой душе.
Поскольку Рейчел сама творила свою биографию, она никогда и ни с кем не делилась самыми сокровенными тайнами. Но она знала, что две фигуры занимали в ее памяти особенное место. Два Сэмюэля.
Ее первая любовь и ее сын. Никогда в жизни она не могла забыть тот взгляд, которым смотрел на нее первый муж – Вилли Лоуренс, когда сказал ей, что знает о том, что Сэмюэль не его сын. Ни единому человеку, ни единой живой душе она не могла поведать об этом.
Не могла она рассказать и о том, каким было выражение его глаз, когда он потерпел финансовый крах.
В самой глубине, в самом тесном уголке ее памяти хранилось воспоминание о том дне, когда она заявила, что ее тошнит только от одного его вида. Она не сказала ему, что знает о его любовнице – сердобольной маленькой библиотекарше, похожей на ласку, которая подкармливала его своим ланчем, сидя на скамейке в парке, стригла ему волосы и покупала сигареты.
В тот день Рейчел спросила его саркастическим тоном:
– Ну, и что ты сегодня собираешься делать?
– А что ты хочешь, чтобы я сделал? Бросился под трамвай?
В ответ она вывернула кошелек, и оттуда выпала одна-единственная медная монета.
– Видишь?
Тайна Ханны оказалась связанной со страховым полисом брата.
Видимо, когда Сэмюэль готовился к отплытию, чтобы в последние дни принять участие в войне, у него возникло предчувствие, что он погибнет. И он заключил дополнительный страховой полис на имя сестры.
Сэм никогда не мог понять причины антипатии Рейчел к дочери.
Он любил сестру и решил позаботиться о ее будущем на тот случай, если с ним что-нибудь произойдет.
Когда после гибели Сэма по почте пришло извещение из страховой компании, конверт получила Ханна – Рейчел сидела, запершись у себя в спальне. Она буквально вычеркнула Ханну из своей жизни.
Рейчел так ничего и не узнала про страховой полис по той причине, что перестала вообще разговаривать с дочерью. И Ханна поняла, что не стоит упоминать о нем.
Страховая компания извещала ее о том, что в соответствии с нынешним курсом она может получить чек в сто тысяч долларов.
Поскольку мать по-прежнему держалась отчужденно и хранила молчание, Ханна сочла, что имеет право жить отдельно. На расстоянии она не так будет раздражать Рейчел.
