других. Все сходились на том, что вы заметно выделялись на фоне остального кордебалета. Кто-то даже сравнил вас с прекрасной розой, выросшей на капустной грядке.
Мишель недовольно покачала головой:
– Как они могут так говорить! Ведь в нашем кордебалете много замечательных, возможно, даже выдающихся в будущем балерин! Почему же заметили только меня?
Лицо Андрэ сразу стало очень серьезным.
– Я не подтруниваю над вами, Мишель. И не льщу, как вам может показаться. Мы с Рене говорим чистую правду. У вас блестящий талант. И вы выделяетесь из всего кордебалета, независимо от того, хотите этого или нет. Возможно, это создает проблему для остальных. Кордебалет должен танцевать как единый организм. Но что тут поделаешь, коли среди остальных танцовщиц заблистала будущая звезда! Сейчас можно с полным основанием утверждать, что в ближайшее время вы будете танцевать главные партии. А в недалеком будущем можете стать и прима-балериной. И не только в труппе месье Димпьера.
Мишель стыдливо опустила глаза.
– Но пока я еще не прима-балерина, Андрэ. И даже не кандидат на главные роли. До этого мне еще очень далеко. Скажу вам и того больше: я уверена, что завтра же месье Димпьер разнесет меня в пух и прах за этот успех. Он, как и вы, считает, что кордебалет должен танцевать как единое целое… А я невольно нарушила этот принцип, что не лучшим образом сказалось на всем спектакле.
– Не беспокойтесь об этом, – мягко сказал Андрэ, взяв Мишель за руку. – Вы можете изо всех сил стараться, чтобы не выделяться на фоне остальной массовки. Но долго оставаться в этой роли вам не придется. Помяните мои слова: совсем скоро вы станете солисткой.
Хотя Мишель не до конца поверила предсказаниям Андрэ, они сбылись. И очень скоро – спустя несколько недель после памятного спектакля. Конечно, сначала Димпьер прочел Мишель строгую нотацию – чуть ли не слово в слово повторив все то, что она сама сказала Андрэ в день своего дебюта. Она отлично понимала, что балетмейстер прав и на следующих спектаклях старалась не выделяться из кордебалета. И все-таки ее каждый раз замечали, присылали цветы и записки с приглашениями на ужин, поэтому начинающая балерина чувствовала себя в чем-то виноватой не только перед кордебалетом, но и перед солистками.
Когда Мишель поделилась своими опасениями с мадам Дюбуа, та в ответ только рассмеялась:
– Дорогая! Не стоит расстраиваться из-за того, что тебя заметила публика. Так бывало всегда и со всеми. Зрители сами выбирают кумиров и зачастую ходят в театр только затем, чтобы насладиться их искусством. Так что не волнуйся! Радуйся тому, что тебя заметили. Это значит, что вскоре ты станешь танцевать небольшие сольные партии, а затем главные. Тебя ожидает блестящая карьера. Поверь мне!
Слова мадам Дюбуа немного успокоили Мишель. Но все же в глазах многих студийцев она читала зависть. Хотя Мари и Луи были искренне рады ее успеху. Другие воспринимали признание юной балерины публикой как должное, с молчаливой покорностью. Но были и такие, кто лопался от злости. И конечно, ее заклятыми врагами тут же стали Дениз Декок и Ролан Марэ. Мишель все чаще вспоминала о предостережении Мари и старалась по возможности их сторониться. Хотя пока Дениз не предпринимала каких-либо явных попыток навредить Мишель.
Тем временем Димпьер начал проходить с Мишель некоторые сольные партии, что стало для нее радостной неожиданностью. Правда, одновременно он работал над теми же ролями и с Дениз…
Мишель теперь совершенно спокойно относилась к тому, что Арно решительно отказался продолжить их краткую интимную связь. Но вместе с тем он уже не скрывал, что очень доволен ею как ученицей, хотя внешне держался строго и даже сурово. Это еще больше подстегивало рвение Мишель. Она чувствовала, что с каждым уроком и репетицией танцует все лучше.
Как раз в это время Димпьер объявил, что написал новый балет на сюжет популярной народной сказки под названием «Красавица и Чудовище». Эта новость взволновала всю труппу. Каждый хотел поскорее узнать, будет ли занят в новом спектакле и в какой роли. Что же касается исполнителей главных партий, то ни у кого не было сомнений: их будут танцевать Сибелла и Ролан.
Все это создавало напряженную и очень нездоровую атмосферу в труппе. Однако Димпьер быстро ее разрядил, заявив как-то:
– Я очень долго думал о составе исполнителей будущего балета. И решил назначить на роль Красавицы Сибеллу. Партию Чудовища я поручаю Луи, ибо он не только прекрасный танцор, но и талантливый актер. Это привнесет в роль глубину и даже философский оттенок, а вместе с тем сделает Чудовище симпатичным, каким оно и должно быть по сюжету.
Димпьер обвел взглядом труппу.
– Это были главные роли. Теперь об остальных. Партию отца будет танцевать Ролан. Его высокий рост и крупная фигура добавят солидности образу. Вам, Мишель, я поручаю партию сестры Красавицы. Это небольшая роль, но она даст вам возможность показать свою подготовленность к исполнению сольных партий. Ну а теперь прошу всех к станку. Завтра мы приступаем к работе над новым балетом.
Мишель не верила своим ушам. Ей доверили танцевать соло! Причем важную партию! Она посмотрела на Луи, с трудом пытаясь скрыть волнение. И поняла по выражению его лица, что он всей душой радуется за нее. Но, случайно поймав взгляд Дениз, прочитала в нем жгучую ненависть. Мишель хотела было отвести глаза, но подумала, что напрасно позволяет Дениз себя запугивать. Ведь Мари предупредила ее о возможных кознях со стороны этой девицы. Теперь же надо просто принять меры предосторожности. Пусть Дениз знает, что безропотной жертвой ее интриг Мишель Вернер никогда не станет! И она гордо и холодно посмотрела в глаза сопернице.
Конечно, Мишель завидовали и другие. Но в целом ее назначение на одну из ведущих ролей труппа встретила с пониманием. Ее поздравляли, пожимали руки, целовали. Под конец Мишель подумала, что это был один из самых счастливых дней ее жизни.
На следующее утро она написала письмо Анне, в котором рассказала о своем успехе и новых перспективах. И в который раз выразила сожаление, что в эти счастливые дни рядом нет ее любимой мамочки. О своей угрюмой сопернице Мишель не упоминала. Да и вообще в последнее время перестала о ней думать и даже стала постепенно забывать предостережения Мари. Но, как оказалось, напрасно…
Не прошло и нескольких дней, как случилась первая неприятность.
Обычно Мишель делила свои непомерно большие съестные припасы, заботливо уложенные поваром
