– Что вы имеете в виду? – прошептала она, задыхаясь от ярости.
– Помните наш разговор у вас в кабинете? Конечно, это не покроет всего вашего долга мне. Но я согласен и на такое возмещение!
– Вы не посмеете! Кругом люди. И стоит мне закричать, как…
Она кляла себя за то, что послала Джона в Уильямсберг. Будь он здесь, этот мерзавец никогда бы не позволил себе ничего подобного.
– Кричите, – усмехнулся Биллс, поднимая хлыст. – Сейчас я заставлю вас ползать передо мной на коленях. А этот хлыст бьет очень больно. И вы посчитаете за счастье отдаться мне!
Анна бешено сопротивлялась. Но Биллс изо всей силы ударил ее хлыстом. На шее у Анны вздулся кровавый след. От страшной боли она вскрикнула. Второй удар хлыста заставил Анну упасть на колени.
– Ниже, мадам, – издевательски прошипел Биллс. – Мне давно хотелось заставить вас пресмыкаться передо мной! Спесивая сука!
На этот раз удар пришелся по спине. Тонкая одежда не смогла смягчить его. И кровавая полоса выступила уже на ткани.
– Скажите, что согласны, и я перестану вас хлестать. Мы пойдем в ваш кабинет, на тот самый диван, где вы обычно занимаетесь любовью со своим хлыщом из Уильямсберга. Думаете, я не знаю, что именно там ваше гнездышко?
Ярость заставила Анну забыть о боли. Она подняла голову и с нескрываемым презрением бросила в лицо своему мучителю:
– Вы грязное, мерзкое животное! И получите за все сполна… Так что будете помнить до могилы!
– Ах, вам мало? Ну что же, получите еще!
И он снова поднял хлыст. Но суровый голос за спиной заставил Биллса окаменеть:
– Еще один удар, Биллс, и вы без промедления отправитесь на тот свет.
Несколько секунд Натаниэль стоял с высоко поднятым хлыстом. Потом медленно повернул голову к говорившему. Анна воспользовалась этим и вскочила на ноги. Кортни Уэйн стоял в двух шагах от Биллса, наставив пистолет на него.
– Корт, дорогой! – воскликнула Анна, бросаясь к нему.
– Отойди, Анна, – остановил ее Кортни, продолжая держать на мушке Натаниэля.
Биллс медленно опустил хлыст и, презрительно скривив губы, проговорил:
– А, хлыщ госпожи Вернер из Уильямсберга!
– Здесь вам нечего делать, Биллс, убирайтесь! Откровенно говоря, я мог бы сразу же пристрелить вас за все пакости и мерзости, причиненные Анне.
Натаниэль сунул руку в карман куртки и, с ненавистью глядя на Уэйна, сказал:
– У меня нет оружия! Вы не посмеете стрелять в безоружного!
– За все, что вы натворили, я без колебания пустил бы вам пулю в лоб. Но если вы немедленно покинете поместье, я не стану препятствовать. Хотя, возможно, потом пожалею об этом.
– Я требую денег за свою работу! – ответил Натаниэль, не двигаясь с места.
– Здесь вам ничего не выгорит. Идите к Дейду. Он, возможно, вам заплатит за услугу.
– Он отказался это сделать.
– Так же поступит и Анна. И я буду на ее стороне. Вы не только украли хлопок, но и посмели избить ее хлыстом и после всего этого имеете наглость требовать оплаты за труд? Не испытывайте больше моего терпения и убирайтесь отсюда. – Уэйн, прищурив левый глаз, прицелился прямо в грудь Биллса. – Я никогда не стал бы стрелять в безоружного человека, будь он джентльменом. В вас же нет ни капли не только благородства, но даже простой честности. Повторяю: уходите! Иначе я не отвечаю за последствия.
Натаниэль вздрогнул, бросил на Анну полный звериной ненависти взгляд и, круто повернувшись на каблуках, вышел из-под навеса. Кортни подождал, пока он сел на лошадь и, пустив ее в галоп, скрылся за деревьями. Только после этого Уэйн опустил пистолет.
Анна вновь почувствовала острую боль от ран, нанесенных хлыстом. Кортни осторожно дотронулся до ее спины. Анна негромко вскрикнула.
– Сукин сын! – проворчал он. – Надо было пристрелить его! Пойдемте в дом, Анна. Надо осмотреть ваши раны, промыть их и перевязать.
Он на руках перенес Анну в дом и предоставил заботам слуг, подробно объяснив, что надо делать.
– Я буду ждать в гостиной, – сказал он Анне, – за рюмочкой коньяка.
Слуги сняли с Анны одежду, тщательно промыли раны и приготовили горячую ванну. Потом смазали больные места целебными снадобьями и перевязали.
Через час с небольшим Анна появилась в гостиной.
– Вам лучше? – спросил Кортни, поднимаясь ей навстречу.
– Во всяком случае, раны уже почти не болят. Но не дает покоя уязвленное самолюбие.
Она взяла из рук Кортни бокал с красным вином и, отпив пару глотков, нежно посмотрела ему в глаза:
– Просто не знаю, как вас благодарить, дорогой! Вы не только спасли меня от этого зверя, но даже
