– Благодарю вас, мистер Стэнли.
Смущенно кивая головой, словно жалея, что сказал слишком много, возница вышел в дождливые сумерки, где его поджидала верная Хоуи.
И Дебора оказалась предоставлена самой себе.
Впервые в жизни.
Несколько мгновений она стояла неподвижно, растерянная и озадаченная осознанием такого простого факта… а потом вдруг ощутила, что подобная перспектива ей очень нравится. Разумеется, ее наверняка обуревали бы несколько иные чувства, доведись ей ночевать на лавке в баре.
– Я помогу вам повесить промокшую накидку, – предложила мисс Чалмерс.
– Спасибо, я сама, – отказалась Дебора. – А где я могу ее оставить? В своей комнате или где-нибудь еще?
Она с облегчением развязала ленты шляпки, поля которой печально обвисли. Но снимать ее Дебора не стала, волосы наверняка в ужасном беспорядке. Она снимет шляпку у себя в комнате.
– Чуть дальше по коридору есть вешалка. Давайте, я вам покажу.
И мисс Чалмерс пошла впереди, показывая дорогу в неосвещенную заднюю часть дома. Дебора уловила аромат свежеиспеченного хлеба.
В животе у нее предательски заурчало. Она тихонько ойкнула от смущения, но хозяйка лишь весело рассмеялась.
– Ужин будет подан через час. А сейчас, я уверена, вы хотели бы немного освежиться и привести себя в порядок.
– С большим удовольствием. Боюсь, моя шляпка безнадежно испорчена.
В подтверждение своих слов она попыталась расправить поля – впрочем, безуспешно. Дебора надеялась, что ей удастся привести шляпку в порядок, поскольку это был ее лучший головной убор. Она не могла взять в толк, что побудило ее надеть эту шляпку в дорогу. Она так стремилась не ударить в грязь лицом перед Генри, что утратила способность рассуждать здраво.
Мисс Чалмерс ласково потрепала Дебору по руке.
– Ничего, мы постараемся привести ее в надлежащий вид. Смею заметить, такие вещи у меня получаются весьма неплохо.
– Я буду вам очень признательна, хотя, боюсь, здесь может помочь только чудо, – ответила Дебора, идя за пожилой леди по коридору.
– Позвольте показать вам комнату. – Мисс Чалмерс повысила голос: – Роальд!
Из столовой показался взъерошенный светловолосый подросток лет четырнадцати.
– Да, мадам?
– Будь любезен, отнеси багаж миссис Персиваль в комнату на верхнем этаже.
Мальчик застенчиво поклонился Деборе, подхватил с пола ее саквояж и направился вверх по лестнице. Мисс Чалмерс последовала за ним. Последней по ступенькам поднималась Дебора, и через приоткрытую дверь ей открылся уголок гостиной.
Она остановилась, очарованная. Пол покрывали яркие ковры. Мебель была удобной и уютной, с плюшевой обивкой. Перед камином, в котором весело пылал огонь, стояло два кресла, и пара мягких кушеток в тон образовывали уютный уголок, в котором так и хотелось присесть поболтать. Но более всего ее поразили книги, заполнившие собой полки, а их было множество, которые выстроились вдоль стен.
Не сумев сдержать восхищенного возгласа, она распахнула дверь и вошла в комнату.
Мисс Чалмерс последовала за ней.
– Вы любите читать, – с удовлетворением заметила она.
– Всему на свете я предпочитаю хорошую книгу.
Дебора замерла на пороге, заметив, что они в комнате не одни. У огня грелись чьи-то ноги в сапогах. При звуках ее голоса их владелец закрыл книгу, которую читал, и поднялся с кресла, одного из двух, стоявших лицом к камину. Или, пожалуй, точнее сказать, распрямился, поскольку был не просто высоким, а очень высоким.
Он обернулся, и на мгновение Деборе показалось, что она лишилась не только дара речи, но и способности мыслить.
Перед нею стоял светский щеголь. Даже в Айлэм доходили слухи о франтоватых, экстравагантных мужчинах, которыми был полон Лондон. Всякий молодой человек в Долине с претензией на модный стиль тщательно копировал их небрежную манеру одеваться. Но джентльмен в гостиной мисс Чалмерс был настоящим.
Его костюм был сшит из тончайшей материи и очень шел ему, подчеркивая достоинства фигуры… как и бриджи из оленьей кожи для верховой езды. Сапоги его были столь тщательно начищены, что в них отражались языки пламени в камине, а кажущийся небрежным узел галстука мог завязать только мужчина, хорошо знающий, что делает.
Самое же невероятное заключалось в том, что шириной плеч под темно-синей тканью сюртука он превосходил кузнеца Кевина. А мускулистые ноги выглядели сильнее, чем у Дэвида, конюшего баронессы Алодии. Это были ноги человека, привычного к верховой езде. Такими они бывают у тех, кто с детства уверенно сидит в седле.
Кроме того, он был намного привлекательнее Кевина и Дэвида, вместе взятых.
Впрочем, его нельзя было назвать красавцем в классическом смысле этого слова. Но не заметить его,
