– Моя женитьба – дело очень выгодное и решенное. Леди Амелия – первая красавица Лондона, а Лонгест – очень влиятельный человек. Я был бы дураком, если бы отказался от его предложения.
Нянюшка пристально смотрела на него.
– Мне почему-то казалось, что вы не захотите быть похожим на своих родителей.
Стрела попала в цель. Тони сразу же пошел на попятную.
– Я не могу отказаться от этой женитьбы, – негромко произнес он.
– Пока можете. В Лондоне, возможно, уже оглашены ваши имена как вступающих в брак, но церковь пока еще не освятила ваши узы.
– Я дал слово. И как джентльмен не могу взять его обратно.
Выразив недовольным фырканьем все, что думает по этому поводу, Марми отвернулась. Она была настолько недовольна Тони, что ей хотелось даже отойти от него подальше.
Молодому графу очень не хотелось обижать или расстраивать ее.
– Марми, когда я приезжал последний раз, тебе вздумалось упрекнуть меня в том, что я до сих пор не женат.
Она кивнула, по-прежнему не поворачиваясь и всем видом выражая свое неодобрение. И тут ее взгляд упал на фарфоровую статуэтку. Она легонько провела пальцем по посоху, который пастушка держала в руках.
– Какого цвета глаза у леди Амелии?
Тони не ответил. Кажется, голубые… впрочем, нет, он не был в этом уверен.
Марми верно истолковала это молчание. И повернулась к нему.
– Она любит смеяться? Что доставляет ей удовольствие? Музыка? Живопись? Она говорит по- французски?
– Я уверен, что она обладает многими из перечисленных тобой талантов. Ее воспитали для того, чтобы она стала достойной супругой благородного человека.
– А какого цвета глаза у миссис Персиваль?
Тони снова не
Марми натянуто улыбнулась.
– И как насчет качеств, которые крайне необходимы для успешного брачного союза, милорд? Вы едва знакомы друг с другом. Вы беспокоитесь о впечатлении, которое ваш скандально известный титул может произвести на миссис Персиваль, но при этом ни на секунду не задумались о чувствах, которые внушаете своей невесте?
–
Марми пренебрежительно отмахнулась от его возражений.
– Я сделала все, чтобы вы поднялись над постыдным поведением своих родителей, потому что верила, что вы способны стать великим человеком. Я знала, что это будет нелегкий путь, но вы успешно прошли его, милорд. Вы заставили меня гордиться вами. Однако, – безо всякого налета сентиментальности продолжала она, – я никак не ожидала, что вы столь бесповоротно откажетесь от любви. Я молилась о том, чтобы однажды вы глубоко, искренне, отчаянно полюбили.
Мысль о возможности такого
– Любовь – досужая выдумка, и не более того.
Она грустно покачала головой.
– Любовь – единственное, ради чего стоит жить на свете.
– Как и дружба, верно? – презрительно фыркнул он, вспоминая Борда и тех, которые улыбались ему, чтобы использовать, и смеялись за его спиной. – Это как раз те самые чувства, без которых я предпочту обойтись. Относитесь ко мне с уважением, и я буду счастлив.
– И вы собираетесь обрести счастье, женившись на красотке, которую едва знаете?
– Нет. Я женюсь на красотке, как ты выразилась, отец которой – один из самых влиятельных людей в Англии.
Марми горько вздохнула.
– Вы забываете о том, что я прекрасно вас знаю. Мне известно, что в вашей душе живет пылкая страсть, которую вы скрываете от всего мира. Я понимаю, что более всего на свете вы боитесь, что вас станут сравнивать с отцом. Но, милорд, вы не можете перестать быть тем человеком, которым являетесь на самом деле. Конечно, вы можете попытаться, но вас постигнет неудача.
Молодому графу очень не понравились пророческие нотки в ее голосе.
– Ты ошибаешься, Марми. Я не могу потерпеть неудачу. Я просто не допущу и не позволю себе этого.
Мисс Чалмерс снова печально вздохнула, как если бы ей стало страшно оттого, что только она одна могла разглядеть в будущем.
Их прервал стук в дверь. С радостью ухватившись за первый попавшийся предлог, чтобы закончить тягостный разговор, Тони распахнул дверь. На пороге стоял Роальд с большим кувшином воды в руках.
