Любовь… Именно любовь стала причиной того, что его мать украсила голову отца роскошными рогами. Любовь заставила его покончить с собой и разрушила жизнь Тони.
– Только не в моем кругу, – решительно отрезал он. – Любовь – это всего лишь недостижимая мечта простолюдинов.
Не успели эти слова сорваться с его губ, как он пожалел о них. Тонкая ниточка дружеской привязанности, протянувшаяся между ними, оборвалась. Оба вернулись к своей роли – хозяина и слуги.
Несколько часов спустя Тони явился с визитом к лорду Лонгесту. Его приняли в гостиной. Леди Амелия ожидала его – как всегда прекрасная, несмотря на припухшие глаза и покрасневший носик. Похоже, совсем недавно она безутешно плакала.
Тони официально попросил ее руки. Едва слышным голоском она дала согласие.
Немедленно между ними вклинился Лонгест и предложил тост. Леди Амелия отпила крошечный глоток шерри, извинилась и, сославшись на головную боль, вышла из комнаты.
– Ну, вы же знаете женщин… – доверительным тоном сказал Лонгест. – Это настолько эмоциональные создания… Мысль о предстоящем замужестве привела мою дочь в такое волнение, что она просто сама не своя. К тому времени, когда вы вернетесь из Йоркшира, Амелия придет в себя и успокоится.
Тони решил не высказывать вслух свои сомнения по этому поводу.
Вечером он в одиночестве ужинал в своем большом доме, обставленном с той роскошью, какую только можно купить за деньги, и размышлял над тем, почему же он не чувствует удовлетворения. Аллендэйл советовал отложить поездку – учитывая, что ему предстояло столь важное дело, как заключение брачного контракта. Тони отказался. Он и так слишком много времени провел в Лондоне. Его ждали неотложные дела, требующие внимания; кроме того, ему необходимо было срочно повидаться с Марми, чтобы рассказать о своей женитьбе. А Аллендэйл сможет сообщить необходимые подробности письмом.
Единственное, чего он
На следующее утро он покинул Лондон, причем отправился в путь в одиночестве – так ему больше нравилось. Ни камердинера, ни лакеев, только он и его конь. Аллендэйл уже давно уговаривал его нанять личного секретаря, но Тони пока не принял окончательного решения по этому вопросу. Круг людей, которым он привык доверять, был очень ограничен. Знание того, что самые близкие люди легче всего идут на предательство, досталось ему дорогой ценой.
Выехав из города, он остановил коня и полной грудью вдохнул свежий воздух. С юга надвигалась гроза. Он попытается обогнать ее.
И постарается не думать о будущем, в котором его может ожидать холодная постель.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Проливной дождь отнюдь не сулил долгожданному путешествию благополучного начала. Однако в свете явного неодобрения Генри, высказанного относительно ее нежелания выходить замуж за викария Эймса, Дебора не собиралась откладывать свой отъезд. Невзирая на отвратительную погоду, старый мистер Стэнли намеревался совершить очередной еженедельный вояж в Дерби, чтобы забрать почту для Долины. Дебора могла составить ему компанию, а уже потом, из Дерби, отправиться почтовым дилижансом в Лондон. Но не успели они отъехать от дома и мили, как она уже начала сомневаться в правильности своего решения. Река Голубка несла свои воды с такой скоростью, что внушала молодой женщине ужас. Неуклюжая повозка мистера Стэнли, запряженная старой и дряхлой кобылой с провислой спиной, подпрыгивала и дребезжала на ухабах, но животное, казалось, не обращало ровным счетом никакого внимания на опасности путешествия по грязной и извилистой дороге. Дебора всерьез опасалась, что в любое мгновение лошадь может потерять опору и они рухнут с обрыва с бурные воды. Мистер Стэнли натянул над повозкой парусиновый верх, но он служил жалкой защитой от разбушевавшейся природы. Шерстяная накидка, в которую куталась Дебора, вскоре намокла и отяжелела, кожа у молодой женщины зачесалась, и вообще в такой одежде под холодным весенним дождем было крайне неуютно. Вдобавок от запаха мокрой шерсти, который лез в нос, она несколько раз чихнула, вздрагивая всем телом, отчего широкополая шляпа сползла ей на глаза.
– Может быть, нам стоит повернуть назад? – предложила она, видя, что река грозит выйти из берегов.
– Я не могу этого сделать, – заявил мистер Стэнли. Его просторечный говор резал слух, отчего слова казались разделенными на отдельные слоги. – Я езжу этим маршрутом уже десять лет, даже больше, и ни разу не пропустил ни одного дня.
– Но, вероятно, учитывая необычные обстоятельства, эту традицию можно и нарушить? – настаивала Дебора, поглядывая на взбаламученную воду. Если они, не приведи Господь, перевернутся и она утонет, то винить придется только ее непомерную гордыню. А Генри примется рассказывать всем и каждому, что он-де предлагал ей отложить поездку, но она не послушала своего благоразумного и заботливого зятя.
Мистер Стэнли громко фыркнул, выражая свое неодобрение столь поспешно сделанному выводу.
– Нам с Хоуи, – возразил он, имея в виду лошадь, – приходилось переправляться через реку, когда она совсем выходила из берегов. – И он принялся рассказывать случаи из своей жизни, один тревожнее другого, а вода поднималась все выше.
Дебора с такой силой вцепилась в деревянное сиденье, что пальцы у нее заныли от напряжения. Перед глазами плыли сцены собственной трагической смерти. Она знала, что сестры будут грустить и скорбеть о ней, но сомневалась, что зятья прольют хотя бы слезинку по случаю ее безвременной кончины.
И когда наконец серое, промозглое небо пронзил шпиль церкви, означающий, что Дерби уже близко, Дебора ощутила такую радость, что ей захотелось вознести горячую благодарственную молитву Богу.
– Видите, миссис Персиваль? – наклонился к ней мистер Стэнли. – Мы благополучно прибыли на место, хотя теперь могу признаться, что сегодня мне пришлось-таки понервничать.
Дебора смогла только кивнуть в ответ. Она промокла до нитки, дрожала от холода, а поля шляпки настолько пропитались влагой, что бессильно поникли, являя собой ужасное и жалкое зрелище. О господи, как же она будет выглядеть, когда наконец доберется до Лондона!
Мистер Стэнли воспринял это молчание как признак того, что пассажирка испугалась, и принялся
