отвернулся. В этот момент Сесиль почувствовала, будто ее лишили чего-то очень важного. Какое-то время о ней с любовью заботились. Она усмехнулась. Наверное, это была вся нежность, на которую он был когда- либо способен.
Пристроив жену, Иан переключился на более срочные дела.
– Пришлите сюда начальника стражи. Или, если он погиб, старшего по рангу, – обратился он к Фрейну.
Начальник оказался живым, но у него было серьезное ранение руки. Лицо его стало серого цвета, когда он предстал перед законным хозяином замка Уэйтфельд, человеком, которого он изо всех сил старался сокрушить, если не убить. Он держался прямо, хотя не без усилий.
– Милорд.
Помимо боли, которую причиняла ему рана, и усталости от боя, он чувствовал стыд за то, что выполнял приказы, которые считал позорными. Но разве у него был выбор?
– Ваше имя? – бесстрастным голосом сказал Иан.
– Лиодлоу, милорд.
– Ваши люди сражались хорошо.
Иан нашел начальника охраны замка Уэйтфельд вполне оправдывающим свое звание. Это был крупный мужчина, возможно, около пятидесяти лет от роду, с мускулистым телом настоящего воина. Он спокойно встретил взгляд Иана. Глаза его засветились от гордости за своих солдат, когда он услышал похвалу из уст Иана.
– Они хорошо обучены, милорд. И храбрецы. – Гордость сменилась печалью. – Сейчас многих из них уже нет в живых.
– Вы следовали приказам своего командира, и повели их на бой.
Лиодлоу почувствовал минутную неловкость. Он не мог продолжать этот разговор в таком ключе. Новый хозяин замка разговаривал так, как будто бы ему не пришлось отвоевывать то, что ему принадлежало. Лиодлоу был готов к тому, что его будут допрашивать с пристрастием, а затем убьют.
– Да, милорд, – признался он. – Я должен был так поступить. – Он не извинялся, а просто констатировал факт.
– Кому вы служите? Лиодлоу был в замешательстве.
– Смотрителю этого замка, милорд.
– Он мертв. – Иан следил за выражением его лица.
– Сэр Амхьюин мертв, – согласился Лиодлоу, – но я служил двум другим, которые были до него.
– А сейчас?
– Как вы прикажете, милорд. – Лиодлоу прикинул, что у него, возможно, есть шанс сохранить голову на плечах. Он не заметил гнева у молодого лорда, который стоял перед ним.
Иан резко кивнул.
– Позаботьтесь о своей руке. Мы поговорим с вами попозже.
Лиодлоу поспешно удалился с чувством огромного облегчения.
Небольшой отряд, состоящий из людей Иана, с топотом спустился по лестнице, и Иан выжидающе посмотрел на них. Их начальник, по имени Гален, вышел вперед и ответил на его вопрошающий взгляд:
– Наверху никого нет, кроме женщин. Он никого не оставил для защиты замка и женщин.
Иан не был удивлен. Если бы кастелян погиб в бою, а войска его были разбиты, то не нужно было бы оборонять замок. Сэр Амхьюин знал это.
– У него была жена?
– Только любовница, насколько можно судить. – Гален переминался с ноги на ногу, вспоминая ее проклятья, которые бы сделали честь любому старому служаке.
– Тогда отведите мою жену наверх и позаботьтесь о ней. Ее жизнь в ваших руках. – Он не ожидал никаких провокаций, но кто знает, что могло случиться.
Иан уже направился к дверям, ведущим во двор замка, когда случайно оглянулся назад – в тот момент, когда Гален подошел к Сесиль, чтобы проводить ее наверх. Она явно спорила, шатаясь при этом из стороны в сторону. Она все еще была слаба. Молодой капитан неуклюже пытался ухватить ее за руку. Сдерживая проклятья, Иан направился к ней и, подойдя, услышал, как она сказала, обращаясь к капитану:
– Мне надо присмотреть за ранеными. Раздраженный, Иан подхватил ее на руки.
– Ты доставляешь много беспокойства, дорогая, – мягко сказал он, с легкостью взбираясь вверх по ступеням. Она была легкой, как перышко.
– Но раненые, – слабо протестовала она.
– Не беспокойся, я позабочусь о своих людях. И о своей жене. – Он посмотрел на нее и заметил темные круги усталости у нее под глазами. – На твое счастье, я знаю, как это делать. Боюсь, ты бы свалилась с ног, если бы попыталась заняться этим делом.
Как будто в подтверждение его слов, несмотря на все попытки Сесиль оставаться в бодрствующем состоянии, ресницы ее опустились, скрыв яркую голубизну глаз. Она невероятно устала. Казалось, ее тело никак не освободится от боли и страданий раненых и погибших на поле сражения. Где-то в глубине души она понимала, что ей нужно быть сильной и храброй, какой, конечно же, была бы ее мать. И она смогла бы быть такой, если бы не эта невероятная усталость.
