— Никуда не годятся, — спокойно произнес Поль, — это не выводы, а просто никому не нужные рассуждения. Впрочем, господин Анчелли уже вернулся. Надеюсь, у мисс Мандель все нормально. Ее еще не отравили.
— И вы еще шутите, — зло сказал комиссар, — ладно, я все равно найду убийцу и отомщу.
— Надеюсь, личная месть не мешает вашей работе? — невинным голосом спросил я.
— Не мешает, наоборот, помогает, настраивает на тяжкий бой.
— Как красиво, — вздохнул подошедший Анчелли, — в этих горах и без того очень красиво, но после таких слов…
— Не хочу больше с вами разговаривать, — поднялся комиссар, — все равно бесполезно. Вокруг отеля будут мои люди. Внутрь им приказано не заходить. Кроме обслуживающего персонала, в отеле никого не будет.
— А камеры? — спросил вдруг Анчелли, показывая на маленькую камеру, висевшую внутри, в коридоре.
— Вы просто не обращайте внимания, они пока не включены.
— Постараюсь, — пробормотал Джулио.
Комиссар ушел, а мы трое остались. Я сидел в холле и смотрел последние новости.
— Что сказала Офра? — спросил я Анчелли.
— Ничего, как-то странно себя вела, — сказал Джулио, — плакала, кричала, ничего невозможно было понять. Я лучше пойду в свой номер и прилягу, очень устал за сегодняшний день.
— Хорошо, — согласился я, — только будьте осторожны, никого в свой номер не пускайте. Даже Марчелло Мастроянни или Клаудиу Кардинале. Будьте осторожны, — снова сказал я.
Анчелли ушел, и мы остались сидеть на открытой веранде. Официант принес нам по чашке кофе и маленькому пирожному. Пока мы молча пили свой кофе, у нас за спиной послышался какой-то шум. Мы обернулись и увидели Офру. Она стояла с пистолетом в руках. Я знаю эту систему Намберса. Там обычно бывают два патрона, достаточно мощных, чтобы отправить человека на тот свет. Поэтому я сидел спокойно, стараясь не шевелиться. Очевидно, достоинства этой системы знал и Малыш Поль. Он тоже сидел достаточно спокойно, стараясь не спровоцировать женщину на выстрел.
— Что вы хотите, Офра? — спокойно спросил Поль.
— Ничего, — решительно произнесла мисс Мандель, — я пришла сказать, что игра закончилась, господа Брезе и Лежинский. Теперь я знаю, кто именно убил мистера Мортимера. Это сделали вы двое. Он поэтому и открыл вам дверь, так как был уверен, что вы не будете в него стрелять сразу вдвоем. Но вы, сумев отвлечь его внимание, бросили ему в стакан яд. Цианид, который иногда называют цианистым калием, действует мгновенно, и никаких следов. Я все время думала, почему убийца, каждый раз совершающий такие трюки и такие продуманные убийства, вдруг так глупо промахнулся, не попав с пятнадцати метров в нашего друга, мистера Лежинского. И я подумала, а если он и не должен был попадать? Экспертиза установила, что в скамью стреляли не сверху, а снизу, то есть примерно из холла, от отеля, где в этот момент были лишь два человека — Поль и Анчелли.
Она говорила подчеркнуто спокойно, но пистолет не опускала.
— Вы, господин Поль, выстрелили в скамью, обеспечив абсолютное алиби нашему другу, а тот, поднявшись, спокойно застрелил китайца. Несчастный Ли даже не подозревал о таком дьявольском плане, но, будучи профессионалом, все понял в последнюю минуту и успел выстрелить, получив пулю в голову. Не правда ли, очень странно? Убийца под огнем соперника попадает с первого раза, прямо в голову.
— Не вижу ничего странного, — спокойно сказал Поль, — и уберите вашу игрушку, она действует мне на нервы.
— Вы признаетесь?
— Конечно, нет.
— Это вы стреляли в нас?
— Кончайте балаган, — разозлился Поль, — я же вам сказал, что я не стрелял.
— Я вам не верю.
— Это ваше дело.
Я сидел молча, боясь пошевельнуться.
— Вы нарочно выстрелили в скамью, — уверенно сказала Офра, — чтобы Рудольф мог спокойно подобрать тот проклятый пистолет мадам Шернер, подняться наверх и пристрелить Ли. Верно?
— Нет, — он достал зажигалку. И я внезапно понял, что он не просто так ее достал. В этот момент за спиной Офры появился Джулио Анчелли.
— Я все поняла, — чуть срываясь, быстро говорила женщина, — перед смертью Ли успел выстрелить, но всего лишь один раз. И вы же бросили яд в бокал иранца, когда огромный букет цветов Рудольфа закрыл нам наши фужеры. Верно?
— Нет, — он уже ее не слушал. Ему все это казалось каким-то непонятным бредом. Он успел еще щелкнуть зажигалкой перед тем, как за спиной Офры я увидел поднятую руку Анчелли. У того тоже был пистолет Намберса. Два выстрела прозвучали почти одновременно.
Она была еще жива, когда я наклонился над ней.
— Ты хорошо все придумал, Рудольф, — успела сказать мне Офра перед тем, как умереть, и даже улыбнулась.
На другом конце лежал убитый Поль. Он успел все-таки выстрелить первым в женщину, сказалась многолетняя тренировка, но и Анчелли, уже видевший эту зажигалку, успел сделать ответный выстрел.
Два трупа лежали перед ним. Выстрелы были не такими громкими, как из обычных пистолетов, и потому пока никого еще не было. Полицейские были на улице или внизу в холле.
Только не делайте удивленных глаз. Конечно, нам нужно было договориться давно. Собственно, кто считает, что в мире могут править сразу несколько стран, сильно заблуждается. В мире сейчас нет никакого равновесия. Америка идет первой, это я должен признать, а второй идет Россия, единственная страна, способная стереть с лица земли Америку. И если мы вдвоем объединимся? Кажется, бывший Президент СССР называл это «новым мышлением».
Нет, я не отказываюсь от своих слов. Джулио Анчелли действительно сукин сын, причем настоящий сукин сын. Это он придумал такое своеобразное объединение, а я, будучи не меньшим подлецом, конечно, тут же придумал выгоды такого объединения. Собственно, Офра была права. В одиночку придумать и осуществить все эти мероприятия было бы крайне сложно. Ведь на чем обычно попадается убийца? На отсутствии алиби.
А когда убийц двое, то алиби они создают друг другу, и вот здесь уже очень трудно понять, кто конкретно врет, а кто говорит правду. К мистеру Мортимеру мы, конечно, зашли вдвоем. Флегматичный англичанин и в дурном сне не мог предположить, что мы можем объединиться, и, пока я на мгновение отвлекал его внимание, Джулио положил ему яд в стакан. Оставалось только ждать, когда он его выпьет. А потом я ушел на прогулку, а мой американский коллега остался в отеле.
И к фрау Шернер мы постучались вдвоем. Это была единственная пара, которой она спокойно открыла дверь. Всем было известно, как мы ненавидим друг друга. Она даже не могла представить, что один может сговориться с другим. Это было выше ее разумения. С ней нам, конечно, пришлось повозиться. Она сопротивлялась, несмотря на наши усилия, и даже вырвала у меня клок волос, причем так больно, что я чуть не заорал.
На следующий день я отправился стричься. Когда меня разбудила Офра, я, конечно, не стал даже причесываться, чтобы все видели, как крепко я спал, и не обратили внимания на мою своеобразную прическу. У парикмахерской меня уже ждал Анчелли. Он смотрел арбалеты. Вспомните наш разговор.
— Здесь прекрасный салон красоты, — сказал я Джулио Анчелли, — вы не хотите постричься?
— Нет, благодарю, — засмеялся он и добавил, имея в виду наше ночное нападение: — Вам, видно, мешали слишком длинные волосы.
А потом мы договорились, как действовать против нашего китайского коллеги. Решено было, что Джулио создает мне абсолютное алиби, выстрелив в меня из пистолета. Понимаете?
Он вышел из бара и выстрелил в скамью, ведь стрелок он был отменный. Комиссар был, конечно, прав, стреляли с первого этажа. После этого он бросился к нам и показал мне на место, где оставил пистолет. Я, уже имея такое гарантированное алиби, взял этот пистолет и бросился наверх. К сожалению, я
