все разом достигали воды. То есть доблестным обитателям носа приходилось грести наиболее длинными – под шесть метров – вёслами. Если же корабль шёл круто к ветру, их ещё и поливало всех больше…
Фиксированность мест на корабле и их различную престижность следовало бы учитывать художникам и кинематографистам. Те и другие очень любят изображать, как их герой – викинг или попавший к ним человек – подходит к самому форштевню (переднему брусу по контуру носового заострения судна) и смотрит вдаль, сложив руки на груди. Иногда в этом качестве выступает пленник, которого везут продавать. Можно, однако, с хорошей вероятностью предположить, что столь «низкого» человека оттуда выгнали бы взашей!
В главе «Мастерство корабелов» было сказано о гребных люках – отверстиях в борту, куда продевали вёсла для гребли. Осмотрев их во время раскопок, археологи делают вывод о том, много ли плавал (по крайней мере, на вёслах) тот или иной корабль: от постоянного трения с вёслами края люков, естественно, изнашиваются. Когда же не надо было грести, практичные викинги затыкали отверстия особыми деревянными крышками, чтобы не захлёстывала внутрь вода. Эти крышки также были найдены при раскопках. Многие из них украшены резными рисунками.
Носовое украшение
Викинги придавали большое значение не только мореходным свойствам, но и украшению своего корабля. Корпус окрашивали в яркие цвета: сказания упоминают о «чёрно-синих», «красногрудых», «синих с белым носом» и иных боевых кораблях. Краски, надо полагать, не боялись воды. Такие краски умели изготавливать не только скандинавские народы. Западноевропейские хронисты, например, с удивлением и восторгом писали о языческих храмах балтийских славян: краски, которыми были расписаны их стены, не боялись ни снега, ни дождя.
Помимо ярких красок, викинги покрывали бортовые доски резьбой. Особенно знаменит в этом отношении Усебергский корабль: учёными написаны целые трактаты о тонкостях стиля нескольких мастеров-резчиков, поработавших над ним когда-то. Кто-нибудь может спросить, а зачем было эти тонкости изучать? Оказывается, помимо чисто научного интереса, изучение резьбы дало и вполне практический результат. Дело в том, что верхние части носа и кормы Усебергского корабля, зарытого когда-то в курган, оказались вне слоя синей глины и начисто сгнили. Современным мастерам нужно было постичь все особенности работы своих далёких предшественников, чтобы с полной достоверностью восстановить утраченные детали.
Форштевень корабля венчало целое скульптурное произведение – голова дракона или иного мифологического существа, ахтерштевень (кормовой брус) украшал скульптурный же хвост. Подобное оформление – неотъемлемая часть той «визитной карточки эпохи», которой по праву является викингский корабль.
Но, спрашивается, зачем было оснащать его драконьей головой и прочими атрибутами, казалось бы, не имеющими практического значения? Иногда пишут – затем, дескать, чтобы наводить страх на врагов. Быть может, на западноевропейских крестьян, готовых бежать в лес при одном слове «викинги» и вдобавок ожидавших в 1000 году конца света, драконья голова и могла произвести некоторое впечатление. Но на серьёзного противника – вряд ли. Причина была совершенно иная. Но прежде, чем разъяснять её, задумаемся, – что такое вообще украшения?
В главе «Грубо сработанный…» было рассказано, что любой предмет из мира вещей, окружавших древнего человека, обладал не только утилитарными, «потребительскими» свойствами, но и духовным смыслом. Так вот, всё, что мы зовём теперь «украшением», – это относится и к орнаментальному оформлению каких-то предметов, и к вышивке на одежде, и к перстням, брошкам, бусам – в древности имело магический смысл, являлось оберегом – амулетом, талисманом, призванным отгонять злые силы и, наоборот, привлекать добрые. Приведём пример: никто не назовёт «украшением» нательный крестик христианина, хотя бы он и был настоящим произведением ювелирного искусства. Почему? Потому, что крест – символ в первую очередь духовный. В древности спектр духовных символов был гораздо шире теперешнего.
Вышивка на одежде не только и даже не столько радовала глаз, – её первостепенной функцией было удерживать душу человеческую в теле. Резьба кругом двери дома также в первую очередь была призвана не пропускать внутрь демонов зла. А голова дракона на носу корабля? Её задачей было распугивать с дороги многочисленную нечисть, которой мифологическое мышление древнего скандинава населяло морские глубины. Ибо море во все времена было и остаётся грозной и не всегда предсказуемой стихией, нередко уносящей человеческие жизни.
Учёные-этнографы пишут: с человеком, наделённым мифологическим мировоззрением, никогда и ничего не случается «просто так». Любое происшествие для него есть знамение могущественных сил, злых или добрых. Некоторое (весьма бледное!) представление об этом можно получить, если вспомнить добрые и особенно дурные приметы, над которыми мы в наш компьютерно-космический век хоть и посмеиваемся, но некоторую опаску всё-таки ощущаем. Вспомним также, что традиционно особо суеверным народом считаются моряки, имеющие дело с великой и опасной стихией.
С точки зрения викинга, океан был населён всевозможными злобными существами. Здесь можно было встретить каменного великана, выставившего навстречу острые зубы – коварные подводные рифы. К кораблю запросто мог подобраться враждебный колдун, обернувшийся китом или тюленем, да мало ли ещё кто! Как же было отделаться от всех этих тварей? А очень просто: показать им изображение того, кто был их повелителем, кого они все боялись, – Мирового Змея, чудовищного дракона, согласно мифологии, окружившего кольцом всю населённую землю. Вот откуда драконьи головы на носах кораблей: это «пугала» для морской нечисти, способной накликать беду мореходам.
Собственно, той же цели служили и скульптурные носовые фигуры парусников позднейших веков…
Не все знают теперь, что носовое украшение не составляло нерасторжимого целого с кораблём викингов. Его легко можно было снять, а потом снова надеть. Для чего? Оказывается, носового дракона снимали на подходах к родному берегу или, во всяком случае, туда, где можно было рассчитывать на дружеский приём. Зачем зря пугать добрых духов страны, в которой собираешься жить?
В Исландии, например, был даже принят особый закон, возбранявший подходить к берегам этой страны «с драконом на штевне»… А по некоторым сказаниям о викингах можно даже сделать вывод, что дракон, установленный на штевне, был явственным знаком военных намерений, не хуже красного щита, поднятого на мачту.
Навигационное искусство
Когда пишут о навигационных познаниях викингов, обычно начинают с того, что у них не было ни компаса, ни хронометра, ни иных «жизненно важных» приборов, – и как только, мол, плавали?
Позволю себе привести аналогию. У человека, лишённого зрения, но не утратившего охоты к познанию мира, необыкновенно развиваются другие органы чувств – осязание и слух. Слепой может на ощупь во всех деталях описать рисунок на монетке, – какой зрячий на это способен? Подходя к стене комнаты, слепой не уткнётся в неё, а остановится на некотором расстоянии, не прикоснувшись: он услышит (может быть, даже неосознанно), как изменяется эхо его шагов, отражаемое стеной…
Аналогия, наверное, всё же рискованная, зато помогает поверить, что мореплаватели древности, не имевшие основополагающих, с нашей точки зрения, приборов, вовсе не были так уж беспомощны. К их услугам была огромная сокровищница познаний, накопленных народом мореплавателей за много столетий.
Некоторое представление об этих познаниях дают изыскания современных этнографов, которые познакомились с мореходным искусством другого «морского народа» – полинезийцев. Капитаны парусных каноэ, точно так же не оснащённых ни компасом, ни хронометром, оказались способны с высокой точностью проложить курс, указать местоположение судна и направление на тот или иной остров! Потрясённые учёные начали допытываться, как же им это удаётся. Выяснилось, что тёмнокожие мореходы в набедренных повязках, не привыкшие доверяться приборам и картам, умели читать само море, словно открытую книгу. По тонким нюансам в форме волн они легко определяли, в какой стороне берег, есть ли подводное течение и если да, то какой силы. Свечение морской воды указывало им, где проливы, а где суша. Они знали десятки приметных звёзд и в каком порядке одни заходят, а другие восходят… Разбуженный посреди ночи, такой капитан бросал один взгляд вокруг и сразу точно указывал направление на любой остров, скрытый за горизонтом. Был только один случай, когда слова полинезийского навигатора разошлись
