Они посмотрели друг другу в глаза, и воздух в тесной карете раскалился. Он наклонился, снова положил ей руки на колени и принялся медленно поглаживать их горячими ладонями.
Люси таяла под его прикосновением. Да как она вообще жила до сих пор без его прикосновений? Без тех ощущений, которые вызывают в ней его руки?
– Снимай первую.
Она передала ему все три, одну за другой. Чулки, подвязки, туфли он снял с нее сам. Голубая верхняя юбка огромной волной лежала вокруг ее обнаженных ног.
Карета, постукивая колесами то по щебенке, то по брусчатке, то по гравию, катила вперед. Снаружи до них долетал шум улицы, пение птиц и ровный перестук копыт. Внутри же слышались лишь звуки учащенного дыхания. Горячие поцелуи обжигали нежную кожу ее бедер. Люси изо всех сил сжимала плечи Айвэна, но не возражала. Не возражала. Она просто не могла возражать против тех новых и невероятных ощущений, которые он ей открывал. Он целовал ее там, где не должен был целовать, где она не должна была позволять ему себя целовать! Но он этого хотел, и она этого хотела. И она ему позволила.
Ей пришлось сделать над собой невероятное усилие, чтобы не закричать – так ей было хорошо. С каждым прикосновением языка к ее потаенному месту она вскипала. Она вцепилась ему в волосы, и тогда он поднял голову. Палец его скользнул в нее, и она непроизвольно задвигалась в том ритме, к которому так быстро привыкла. Он целовал ее, он ласкал ее, и всего этого было слишком много.
Наконец Люси застонала, содрогнувшись всем телом.
– Айвэн! Айвэн…
Она бессильно откинулась на подушки сиденья. Ей не хотелось ни двигаться, ни говорить, но Айвэн снова коснулся ее ног, и Люси открыла глаза. Ее он удовлетворил – и теперь искал удовлетворения для себя. Она была выжата, как лимон, но его желание придало ей новых сил.
Он посадил ее себе на колени, так, что они оказались лицом друг к другу, и Люси вцепилась ему в плечи.
– Как ты думаешь, он меня слышал? – спросила она. – Ну, кучер…
Айвэн обхватил ее обеими руками за талию и медленно опустил на себя.
– Какое это имеет значение?
– Да так… Никакого… Не знаю! – простонала она, когда он вошел в нее – сначала немного, затем глубже и глубже. – Не знаю, – выдохнула она, и они начали двигаться в такт. Вверх – вниз, вверх – вниз, все быстрее и быстрее, и ей уже ни до кого не было дела.
Она принадлежала ему! Как жена принадлежит мужу, как женщина принадлежит мужчине. А он принадлежит ей. И она заставит его нуждаться в ней, чего бы это ни стоило. А может, когда-нибудь эта потребность превратится в любовь.
16
Айвэн поднимался по лестнице с Люси на руках. Ему было все равно, что она наполовину раздета. Чего нельзя было сказать о ней. Она уткнулась лицом ему в плечо и молилась о том, чтобы их не увидели слуги. А если и увидят, то чтобы не болтали.
Но разве могут они не болтать? Айвэн ведь даже не пытался скрыть то, чем они только что занимались. Он твердо шел по широкой лестнице, неся ее на руках как приз, который только что выиграл.
Самое смешное было в том, что Люси тоже чувствовала себя победительницей. Этот мужчина, этот цыган, теперь ее муж! Ее муж… Из холла он свернул на свою половину огромного дома Уэсткоттов. Люси прижалась губами к его шее, как раз там, где должен был быть галстук, но где его не было. Он поднял ее повыше и ускорил шаг.
Перед массивной дверью из красного дерева Айвэн задержался лишь на мгновение, чтобы пинком распахнуть ее. Люси впервые увидела его спальню. Все здесь было из темного дерева, на окнах висели занавески из дорогой ткани. А посредине стояла огромная кровать. Подобной она никогда раньше не видела.
В следующую секунду она оказалась именно на этой кровати, на спине, а Айвэн лежал на ней. И хотя на сей раз они разделись, любовь их была столь же страстной, как и в карете. И такой же всепоглощающей.
Затем они, видимо, задремали на несколько минут. Потому что, когда Люси пришла в себя, она обнаружила, что лежит на животе, а Айвэн осторожно целует ее спину – от самой шеи и все ниже, ниже, до талии и дальше. Когда он куснул ее за ягодицу, Люси содрогнулась. Она опять его хочет! Да как это возможно?!
Теперь они любили друг друга не торопясь, пробуя разные позиции. А под конец, когда Люси уселась на него верхом, как в седло, а он терзал ее грудь губами и руками, она почувствовала такую страсть, какой не испытывала еще никогда. Она перекатывалась на нем вперед и назад, втягивая его в себя и выпуская, и ей казалось, что она сейчас умрет. Но в это мгновение ей не было нужно больше ничего. Лежать рядом с Айвэном, умереть с ним и навеки остаться в его объятиях.
Но сладкой истоме, в которой они пребывали, тоже должен был когда-то прийти конец. Люси проснулась от приглушенного ругательства Айвэна и резкого стука в дверь.
– Просыпайтесь! Просыпайтесь, вам говорят! – доносился до них резкий голос леди Уэсткотт.
– Убирайтесь! – прорычал Айвэн. – Убирайтесь из моего дома и из моей жизни! Черт побери! Мало вам того, что я женился? Вы еще хотите и процесс увидеть?
– Да послушай же меня! Случилось нечто ужасное!
– Плевать я хотел! Убирайтесь!
– Айвэн, подожди. Мы действительно должны ее выслушать, – сказала Люси.
Айвэн сердито посмотрел на нее, но вскочил с кровати и натянул халат. А Люси в ужасе оттого, что леди Уэсткотт увидит ее обнаженной в его постели, спряталась под одеяло.
