рассказывать тебе правду, и ты не воспринимаешь ее в штыки.
Я задумалась над этим.
— Думаю, что это не совсем так. Я очень стараюсь не разозлиться. Джейсон сказал, что ходят слухи, будто другие Мастера считают, что обретут могущество, если сделают меня своим человеком-слугой. Подобные вещи стали бы очень большой проблемой, поскольку я езжу по всей стране, выполняя свою работу. Мне стоило об этом знать, Жан-Клод.
— Я посчитал, что ты воспримешь это, как попытку либо ограничить твою свободу передвижений, либо твои рамки, как слуги.
— Мое эго мы обезопасили, Жан-Клод, твое тоже, но это нам не поможет избавиться от шепота у нас за спиной.
— Что ты хочешь сделать, чтобы остановить это merde,[11] эти грязные слухи?
— Я думаю, что мы вернемся к этому разговору, как только я приеду обратно, а может и раньше.
— У меня есть некоторые соображения о том, что может выглядеть правильным в глазах других и не ударить при этом по нам, — сказал он, и его голос снова был настороженным.
— Это что-то, что нам стоит начать делать прямо сейчас?
— Нет.
— Тогда сохрани их и приведи в некоторую систему к вечеру. Завтра мы это обсудим.
— И ты сделаешь то, что нужно, чтобы восстановить мою репутацию?
— Частично, но если Джейсон прав, а обычно это так, то может быть тебе стоит начать заниматься сексом с кем-то из моих мужчин, это восстановило бы твою репутацию в глазах остальных.
Тишина том конце провода была предгрозовой.
— Хорошо, вот дерьмо, — проговорила я.
Он заговорил все тем же нейтральным тоном:
— Почему ты вскрикнула, ma petite? Я же еще ничего не сказал.
— Иногда тишина говорит громче слов, — ответила я.
— Я не понимаю.
— Скажем так, я очень хорошо знаю, что заставляет тебя вот так замолчать, и это говорит о том, что Джейсон прав. Так что я скажу следующее: я не знаю, как остальные к этому отнесутся, не знаю, что сама по этому поводу чувствую. Думаю, Ашер постарается повернуть ситуацию в свою пользу.
— Ты к нему не справедлива, он так долго ждал.
— Я знаю. — Я изо всех сил старалась убрать из своего голоса нетерпение и гнев.
— Теперь ты сердишься.
— Это все из-за прессы, Жан-Клод, репортеры стали для меня неприятной неожиданностью сегодня. Кстати, что с Гретхен?
— Она наказана.
— В последний раз, когда ты запер ее в гробу, она вышла еще более сумасшедшей, чем была, я не думаю, что в этот раз она вообще это переживет.
— Я готов выслушать твои предложения, ma petite.
— Ты не можешь убить ее, поскольку это вызовет слишком много вопросов.
— А если это не афишировать?
— Не только я и мои мужчины заставляют тебя выглядеть слабым в глазах других Мастеров. Большинство из них уже убили бы Гретхен и Менг Дье.
— Я мог бы убить Менг Дье, поскольку она не успела нигде засветиться.
— Я не об убийстве, но и она вела себя просто ужасно, так что большинство мастеров просто не стали бы этого терпеть. Я люблю в тебе ту человечность, которая не дает тебе их убить. Мне нравится, что ты чувствуешь свою вину потому, что просто соблазнял их, но не любил. Я люблю в тебе то, что ты… человек. Но другие вампы видят в это только слабость.
— Они считают меня слабым по тем же причинам, по которым ты меня любишь.
— Большинство из них — мужчины, и они просто не могут не быть ими.
Н рассмеялся, и этот смех заскользил по моей коже, как легкое перышко вдоль всего моего тела.
— О, Боже, Жан-Клод, не делай этого снова. Мы здесь должны быть хорошими детками.
— Вы и так очень, очень хорошие. — Он будто внушал мне это голосом.
— Прекрати, — попросила я.
Он снова рассмеялся, и я вцепилась в подушку, чтобы сконцентрироваться.
— Ты хочешь поднять во мне ardeur и заставить нас с Джейсоном заняться сексом? — спросила я.
— У вас и так будет секс, ma petite, я вас с Джейсоном очень хорошо знаю. Секс для вас обоих это всего лишь вопрос времени, а не возможности.
— Прекрасно, очень благодарна.
— Почему здоровое желание секса кажется тебе неправильным, ma petite? Это же хорошо, когда ты знаешь чего и с кем хочешь, и осуществляешь свои желания.
— Я мешаю тебе удовлетворять какие-то из твоих потребностей?
— Мы обсудили уже довольно приличное количество неприятных вещей, так что как только вы закончите беседу с мистером Гризволдом, вам стоит насладиться друг другом.
— Мы это и планировали, но мне не нравится, что это нравится тебе.
— Вам было бы приятнее, не разреши я вам это?
— Нет, я никогда особо не интересовалась твоим мнением.
И в это мгновение он сказал:
— Je t’aime, ma petite.
— Je t’aime, Жан-Клод.
Он повесил трубку, и я последовала его примеру. У него всегда было умение вовремя закончить беседу. Я же вечно пыталась «разбудить мертвую лошадь». Он уже давно научился в разговоре со мной выпутываться из самых сложных лабиринтов. Эти лабиринты были хороши, когда обе стороны готовы говорить, и если вас не ждут, а Джейсон все еще был тут. Я присоединилась к нему, и мы вдвоем излили все, что у нас наболело, Ирвингу. Да, вечер только начинался, а мы уже успели изваляться во всем самом неприятном, в чем только могли.
Глава 23
Я не разговаривала с Ирвинго Гризволдом несколько месяцев, с тех самых пор, как он рассказал мне, что мои «эксклюзивы» заставляют окружающих сомневаться в его человечности. Он был оборотнем и членом нашей местной стаи, но он был в самых низах. Это его выбор, но когда он сказал мне, чтобы я остановилась, я это сделала.
Я могла запросто представить его там, на другом конце провода: низенький, небольшой, скроенный будто бы из сплошных квадратов, не полный, скорее, если бы Бог сделал его выше, из него вышел бы отличный полузащитник. У него были вьющиеся волосы и совершенно круглая лысина на самой макушке, появившаяся очевидно еще до того, как он стал оборотнем, которой никогда уже не суждено разрастись. Я видела его в волчьей форме, и у зверя лысины на голове не было. Занятно.
— Анита, я знаю, что сам просил тебя оставить меня в покое со своими эксклюзивами, но не ожидал, что ты вообще исчезнешь с лица Земли.
Я всего ожидала от Ирвинга, но не задетого самолюбия.
— Ты и правда расстроился, что я перестала общаться с тобой или ты просто мучаешься из-за того, что отсутствие эксклюзивов пагубно сказалось на твоей карьере?
— Я спокоен, Анита, я очень спокоен.
— Это просто вопрос, Ирвинг.
Тут он рассмеялся, и его смех был так приятен после волшебного смеха Жан-Клода, что это заставило
