стороны, но если что-то и могло еще больше вывести Ричарда из себя, так именно это.
Он рванулся к нам размытым пятном скорости, гнева, силы, а я все стояла, завернутая в полотенце, держа одной рукой пистолет, а второй вертигра. Если я не собиралась стрелять в Ричарда, у меня был только вариант отступить.
Глава 48
Криспин стремительно выступил вперед, загородив меня собой. Алекс Пинн, второй вертигр, внезапно оказался возле Криспина. У меня не было времени, чтобы решить, хорошо это или плохо. Все, на что у меня хватило времени, это понять, что пистолетом я не воспользуюсь.
В этот момент размытое пятно, которое было Ричардом, встретилось со стеной, образованной Шанг- Да и Джамилем. Они воспользовались своей сверхъестественной скоростью, чтобы оказаться перед ним. Их сила и потусторонняя энергия были настолько велики, что их столкновение по интенсивности напоминало небольшой взрыв.
— Ульфрик, приди в себя! — прокричал Шанг-Да.
Джамиль пытался остановить Ричарда, не причинив ему боль и не поранив себя самого. Ричард всерьез занимался работой с весами и каратэ. Сдерживать его, не нанося вреда, долгое время не представлялось возможным. Или они окажутся перед необходимостью причинить ему боль, или он ранит кого-то из них.
Шанг-Да решил еще раз попробовать его уговорить:
— Ульфрик, пожалуйста.
Гнев Ричарда вскармливал его зверя, его силу. Я не могла дышать, настолько все ею пропиталось. Его волк вливался в меня, пробуждая моего собственного. Только ярость. Я знала вкус этой ярости. Я знала ее, как истрепанные ботинки или любимый свитер. Тот, что в силу своего статуса дает вам ощущение тепла и безопасности. Именно так действовал на меня мой гнев в течение многих лет. Это была единственная эмоция, которая рождалась именной по моей инициативе. Она полностью заменила горе, радость и любовь. Моя ярость была для меня когда-то всем. Мне казалось, что походы к психотерапевту помогли мне взять под контроль этот безграничный гнев, но теперь я стояла там и понимала, что помогли мне не эти сеансы, а метки вампира. Я поделилась своей яростью с Ричардом через эти метки, передала ему свой гнев. Большая часть моей ярости ушла к более рассудительному Ричарду, а ко мне его спокойствие.
Я смотрела на драку на полу. Я смотрела на трех оборотней, которые дрались с мужчиной с янтарными глазами, и думала: «это моя ошибка». Я знала, что благодаря моей связи с Ричардом, через метки, ему передался весь мой гнев, но я до сего момента я этого не осознавала в полной мере. У меня ушли годы практики прежде, чем я сумела обуздать эту ярость. На бедного Ричарда весь этот гнев свалился без какой-либо подготовки. Я, как никто, понимала, какое бремя он теперь несет. Я точно знала, что он чувствует. Зашибись.
Я хотела помочь ему. Я хотела, чтобы все закончилось без кровопролития. Я много чего хотела. В этот момент стало только хуже, потому что ardeur поднял во мне свою голову. Зашибись, дважды зашибись.
Я отодвинулась от Криспина. Он позволил мне это, но явно был озадачен. Но отсутствие его прикосновения сделало силу Ричарда сильнее, намного плотнее. Ощущение было такое, будто волк пытается выползти наружу по моему горлу, сквозь мою глотку. Я упала на колени, уронив полотенце. Мои волосы рассыпались по плечам прохладные и тяжелые, но сила была такой горячей, что я была рада этому холоду. Это было как удар током. Напоминание, что я не только волк. Я не только Лупа. Еще я… некромант. Но это меня бы не спасло сейчас. Кто же я еще? Кем еще я являюсь? Я… вампир. Только я не питаюсь кровью.
Я в течение двух суток обходилась без твердой пищи, от чего голод оказался еще сильнее. Встав на ноги в волнах гнева Ричарда, моего гнева, и его силы, пульсирующей вокруг меня, вырывавшейся из меня, ощущая ее, как нечто иное, в моем горле… я должна была бы от него кормиться, но я не ощущала сексуальной энергии. Всем, что я чувствовала, был гнев. Настолько знакомый и безопасный.
Я знала этот гнев, мне он нравился, он заставлял меня чувствовать себя в безопасности, даже в большей безопасности, чем во время секса. Жан-Клод учил меня, как кормить ardeur от похоти в клубах. Теперь я уже умела это делать, хоть это и было не легко и не всегда срабатывало, но я знала, как питаться эмоциями. Питаться жаждой, любовью, еще я узнала, что дружеская любовь была более мягким и чистым эквивалентом. Не осознанно. Всего минута, и я уже стояла на коленях, задыхаясь в меху и силе, ощущая ardeur, пытающийся обогнать внутри меня моего волка. В следующий момент ardeur выплеснулся из меня. Моя собственная сила вылилась поверх меха в мое горло. Я снова смогла дышать. Я снова была сама собой.
Но гнев все еще был здесь, пробиваясь сквозь мою кожу, будто старый знакомый друг. Я открылась ему. Я выпила его до дна, позволяя ему впитаться сквозь мою кожу. Я встала и позволила полотенцу свободно упасть. Я стояла обнаженная и пила гнев через каждую пору моей кожи, через каждый ненавистный дюйм. И это была его ненависть. Ричард ненавидел ярость. Он ее не понимал. Он не понимал ее, потому что ярость не была его чувством. Она была моей.
Я впитала ее. Я потянулась к ней, покатала ее на языке, ощущая ее аромат, сладкий, пряный вкус. О да, это было так, будто я винодел, который выдерживал вино долгие годы в течении своей жизни при оптимальной температуре, и теперь наслаждался им.
Я вытянула гнев из Ричарда, как будто какую-то болезнь или наваждение. Я выпила ярость и ощутила, как он успокоился под весом остальных мужчин. И потом я ощутила спокойствие, я поняла, что стена между мной и Жан-Клодом разрушается. Гнев был моим, но метки вампира, которые передали его Ричарду, принадлежали Жан-Клоду. Я пыталась избавиться от меток, пусть и неосознанно, которые мне не принадлежали, но во время этой неудачной попытки я обрела вновь свою любовь.
Жан-Клод смотрел на меня своими темно-темно синими глазами, как полночное небо, которые могли затянуть вас в себя. Он прошептал: «ma petite». И с этими простыми словами метки между мной и ним были снова восстановлены. Я снова могла его чувствовать. Я снова была его. Его, а не ее. Хотя мы ощущали оставленную ей метку. Но разбираться мы с ней будем не сегодня. В этот момент Жан-Клод улыбнулся и его голос сообщил, что он ждет нас дома.
Глава 49
Жан-Клод не совсем шептал мне, я знала, что он оказался перед необходимостью закрыться от меня на время кормления. Он не мог выпить гнев, потому что тот не был ни похотью, ни любовью. Гнев не был его пищей. Он был моей.
Я стояла там с все еще холодившими мои голые плечи влажными волосами, так что я понимала, прошло не так уж много времени, но это был один из тех моментов, когда минуты длятся, будто часы. Я упивалась собственным гневом, а он все не кончался. Это было не то темное пятно внутри меня, где мои боль и гнев мешались друг с другом. Я поглощала ярость, как могла бы поглотить похоть или сердечное томление, или даже любовь. Я поедала гнев, как пищу. Но эта жажда исходила непосредственно от меня и могла распространиться на всех вокруг, захватить их… я была источником этой силы. Я могла повелевать гневом.
Я стояла там, и по моей коже прокатывались волны энергии. Мое тело пело в унисон питанию. Я не просто наполнялась, я отъедалась. Если бы это был нормальный ardeur, то мне пришлось бы превратить эту энергию в секс, но это не был ardeur. Это было чем-то иным. Оно было только моим. Моим в том смысле, в котором был моим пистолет в руке. Только моим, не Ричарда и не Жан-Клода. У меня теперь была собственная пища, которую не мог переварить мой Мастер. Это наполняло меня жестким счастьем. Счастьем настолько острым, что оно почти перетекало в гнев. Я была настолько рада, что у меня наконец-то
