есть сила, которая не имеет к ним никакого отношения. Сила Жан-Клода опиралась на похоть и любовь, моя же была гневом. И я была этим довольна.
— Я в порядке, отпустите меня, — послышался тихий и странно спокойный голос Ричарда.
Я заметила, как Джамиль и Шанг-Да обменялись взглядами и почти синхронно попятились, позволив Ричарду сесть. Джейсон подполз, опускаясь перед ним. Ричард коснулся его плеча, но смотрел он на меня. Я ожидала увидеть гнев на его лице, негодование, но впервые за долгое время Ричард просто всматривался в меня. Его лицо, его глаза, все было от того Ричарда, в которого я влюбилась, от того, который был слишком брезглив, чтобы убить прежнего Ульфрика и взять под контроль стаю. В его лице была мягкость, которой я уже давно не видела и почти убедила себя, что ее и не было вовсе.
— Все в порядке, Джейсон, — сказал он, — все в порядке.
Он встал, оставив волков на полу, чтобы взглянуть на них, на их настороженные лица.
Алекс поднял руку, не так, чтобы преградить ему дорогу, но все равно перед ним.
— Теперь вы в порядке, Ульфрик, но то, что мы только что видели, совершенно не нормально.
Криспин подошел поближе ко мне, но я жестом показала ему, чтобы он вернулся назад. Ричард только пришел в себя, и мне не хотелось, чтобы сейчас ко мне прикасался другой мужчина, особенно, если он единственный, кто так же гол, как и я. Криспин намек понял и остался там, где был, он прекрасно выполнял то, что ему приказывали.
Белая футболка Ричарда была настолько изодрана, что напоминала сценический костюм ребят из «Запретного плода». Волосы скорее свободно лежали, чем были собраны в хвост, так что он подошел ко мне с лицом, обрамленным рамкой из спутанных волос. Он смотрел на меня, как умел смотреть, будто томный сон, но улыбка на его лице была нежной и не имела никакого отношении к сексу, скорее к эмоциям.
Он коснулся моего лица, смутив меня своей нежной улыбкой и карими глазами, полными чего-то большего, чем просто нежность, чего я не видела у него много месяцев.
— Спасибо, — сказал он.
Я коснулась его руки там, где она прижималась к моему лице.
— Это был мой гнев. Я просто забрала его обратно.
Он обнял мое лицо ладонью, и я позволила себе окунуться в теплоту его руки.
— Я думал, что он мой, и пытался его сдержать.
— Он может снова вернуться, — сказала я тихо.
Он наклонился, и я знала, что он собирается меня поцеловать. Я хотела этого поцелуя и вместе с ним я хотела Ричарда. Я выгнала из своего сердца этого нового сердитого, злобного Ричарда, но взгляд на его лице сейчас принадлежал прежнему Ричарду. Тому Ричарду, которому пришлось сделать ни один сложный выбор. Ричарду, каким он был до того, как начал меня ненавидеть.
Он поцеловал меня своими мягкими, полными губами. Это был прекрасный поцелуй, но целомудренный в сравнении с теми, которые у нас были последнее время. Я ощутила, как он отодвинулся, чтобы заглянуть мне в глаза, посмотреть на мое лицо, что в последнее время заменил просто секс. Грубый, приятный, но грубый. Он обращался со мной грубо, потому что знал, что я такое обращение приму, но даже секс был скорее не из любви, а от злости. Секс может быть прекрасным, но не будет таковым, если между вами нет ничего, кроме него.
— Я чувствую себя свободнее, чем когда-либо за последние месяцы, Анита. Пожизненные визиты к психотерапевту не сделали бы, наверное, того, что ты сделала только что.
— Если бы я знала, что могу забрать твой гнев, я бы уже давно это сделала, Ричард.
— Я знаю, — сказал он. Он взял меня за руку и повернулся обратно к волкам. Я не могла вспомнить, когда он в последний раз просто держал меня за руку. Он даже не касался меня в церкви, мы соприкасались лишь ногами и немного телами. Я уже начала задумываться, что мне нужно вернуться в свою прежнюю церковь, чтобы он и его семья начали вести себя со мной, как с другими. Если бы мы стали задумываться о большем, именно мне было бы легче сменить церковь, чем всему клану Зееманов. Но в этот момент, когда он держал меня за руку, я задумалась, что еще теперь изменится, когда он стал чувствовать себя более раскованно.
Я задвинула эту мысль подальше. Я уже давно разочаровалась в идее меня и Ричарда за белым штакетником. Он был единственным мужчиной, который заставлял меня задуматься о том, что у меня этого всего нет. Его рука на моей заставила снова меня задуматься, не упустила ли я свой шанс. Он был единственным мужчиной, с которым это могло бы получиться?
В тот момент, когда я думала об этом, я понимала, что это не мои мысли, не мои эмоции. Ричард не был единственным мужчиной в моей жизни, кто мог бы вызвать во мне такие чувства, но, скорее всего, был единственным, кто вызывал во мне эти чувства без ardeur'a. Но, держа его за руку, ощущая все его эмоции, я начала по-настоящему жалеть. И сожаление это было именно моим.
— Нам нужно найти амулет, — сказал Ричард.
Трое оборотней посмотрели на него, будто тоже не доверяли этому новому Ричарду.
— Ульфрик, ты в порядке? — спросил Шанг-Да.
— Более, чем когда-либо, — ответил тот. Он начал потирать мою руку большим пальцем.
— Амулета нет среди одежды на полу, — заметил Джамиль. Он посмотрел мимо Ричарда на меня. — Но мы нашли два ножа Аниты. На одном из них кровь.
За нас сказал Криспин:
— Это моя.
Ричард обернулся, чтобы взглянуть на вертигра, все еще держа меня за руку.
— Почему Анита ранила тебя?
— Это не она, — ответил Криспин. Он посмотрел на нас пристальным взглядом, не обращенным ни на наши лица, ни на мое тело. Он смотрел на наши руки.
— Это сделал я, — вмешался Джейсон.
Ричард повернулся к Джейсону, поминутно переводя взгляд с меня на него и обратно.
— Почему?
— Я должен умолять тебя, Ричард, не задавать мне таких вопросов? Ты больше не злишься на меня, и мне хотелось бы, чтобы все так и осталось.
— И ты считаешь, что если ответишь на этот вопрос, я снова на тебя рассержусь?
Джейсон кивнул.
— Такое возможно.
Ричард повернулся ко мне.
— А что ты думаешь?
Я сжала его руку и ответила:
— Давайте только сохраним равновесие между нами.
Он нахмурился.
— Тигр напал на вас?
— Он напал на Джейсона, — ответила я, — и мне это не понравилось.
Я, нахмурившись, посмотрела на него и попыталась отобрать у него руку, но он ее удержал, и я не стала сопротивляться.
— Позволь мне освободиться, Ричард, пожалуйста.
— Она хочет, чтобы ты отпустил ее руку, Ульфрик, — сказал Криспин.
— Все в порядке, Криспин, — вмешалась я.
Он покачал головой:
— Ты — Королева. Королеву нельзя трогать, если она того не хочет.
Ричард прижал меня к своему телу, не отпустив при этом моей руки. Я уперлась ладонью ему в грудь, не давая нам сблизиться еще больше, потому что это могло произойти.
— Я не должен драться ни с одним из вас.
— Согласно нашим обычаям, должен, — возразил Алекс.
— О чем это ты?
— Я не знаю, насколько готов делиться волчонок, — начал Криспин, — и красный тигр, но от тебя, Ульфрик, пахнет собственничеством.
— Криспин, — вмешался Алекс, — тебе не стоит рассматривать законы тигров в отношении этих
