– Жаль, – протянула Такэда. – Нашим магам было бы интересно и полезно, – она помолчала. – Честно говоря, не понимаю, как это возможно… Ты клановый?
– Да. Мортимер.
– А-а! – девушка понимающе фыркнула. Но в следующий момент замерла. – Постой, Мортимер – и ты говоришь об опьянении?
– Ага.
– Как это возможно?
Дэйн вздохнул. И принялся объяснять.
Глава 7
У Мэльдора никогда еще не было такого долгого и томительного дня. Он встал ни свет ни заря, и не то, чтобы проснулся – просто перестал делать вид, что спал. Полночи Дебора всхлипывала на соседней подушке, а он слышал, и даже когда жена, утомившись, уснула, не смог отвлечься и расслабиться. И, кажется, даже ни о чем не думал, пока лежал без сна, старательно стискивая веки, просто не мог уснуть.
Когда звякнул будильник, мужчина поднялся с облегчением, сам сварил себе кофе, намазал бутерброд – еда не лезла в горло. Потом прошел в спальню, где в шкафу висели серый «присутственный» костюм и свежая рубашка, и задержался у кровати, где крепко спала Дебора. Во сне, таком глубоком, что она не чувствовала ни взгляда, ни шагов мужа, она приоткрыла ротик, яркий, как будто накрашенный, и казалась такой беззащитной и юной, будто пятнадцатилетняя девчонка.
Консультация, которую он должен был давать в тюрьме Биали в такую рань, была довольно сложной. Парень обвинялся в убийстве пяти человек, а помимо того умудрился набрать целую серию статей, причем довольно тяжких. Он твердил, что невиновен, из глаз его смотрело искреннее отчаяние, и, хотя Мэльдору было не до того, профессионализм победил. Юрист чувствовал, что здесь нечисто, и кто-то другой, кто мог воспользоваться результатами столь масштабного убийства, скрывается за кулисами. Его-то и следовало найти.
А для того пришлось подробнейше расспросить парня. Изо всех сил стараясь концентрироваться, Мортимер проговорил с парнем более полутора часов, понял, что здесь необходимо проводить собственное расследование, причем как можно скорее, и лишь вздохнул. Работать было нужно – как бы ни хотелось отшвырнуть все дела и, зарывшись в подушку, не видеть, не слышать, не жить.
Да и какое там – «отшвырнуть все дела». Наоборот, Мэльдору с каждым днем приходилось бегать все больше и больше. Он давал по десятку консультаций в день, активно вел сразу пять дел – изнурительная работа, но она давала большой доход. Все деньги, которые он получал за работу, шли на Моргану. Вернее, на все законные и полузаконные способы вырвать ее из-под пристального взгляда Блюстителей. Она, ошеломленная и перепуганная, из метрополии Оттона Всевластного перебралась вместе с ребенком в больницу. Врач без возражений принял ее и без уговоров согласился подержать женщину на лечении подольше, на консультацию были вызваны многочисленные специалисты, которые, само собой, отыскали у Морганы множество заболеваний.
Да и что тут странного? Испытания, свалившиеся на молодую женщину, оказались бы, пожалуй, не по плечу каждой второй представительнице слабого пола, тем более находящейся в положении. У нее, ошеломленной гибелью брата, вновь начались проблемы с осознанием происходящего, как тогда, когда Мэлокан вытащил ее из Провала. Проблемы у мужа буквально добили ее. Само собой, ликвидатор ни словом не обмолвился жене, какая опасность ходит за ним по пятам, но Моргана прекрасно все почувствовала сама. Ведь она знала Мэла уже сорок лет, без труда угадывала, о чем он думает и что его беспокоит, понимала его с полуслова, и теперь быстро ощутила – муж под угрозой.
Так что Мэльдору не стоило труда найти повод не допускать к дочери представителей закона, не позволить ее арестовать. Конечно, положение Реневеры его тоже волновало, но если метаться и стремиться достичь сразу несколько целей, не добьешься ничего. Он обсудил проблему с Атрейдом, отцом Рены, пообещал помогать любыми консультациями (денег Атрейду не требовалось, у него имелся огромный счет и пакеты акций сразу нескольких крупных предприятий, и ничего этого ему было не жалко ради дочери), и они порешили – каждый занимается своим ребенком.
Адвокат легко нашел способ первый раз вставить палки в колеса законникам, желавшим загрести Моргану в заключение – а уж там можно тянуть с делом бесконечно, и, в конце концов, найти, как и за что ее осудить, уж кто-кто, а юрист это прекрасно понимал. Сложно было добиваться своего раз за разом. Мэльдор не мог нанять дочери охрану, которая имела бы право воспрепятствовать законникам забрать ее из больницы, но он еженедельно вручал главному врачу клиники круглую сумму на охрану самой больницы.
Каждую неделю, а иногда и чаще на арест молодой женщины выписывался новый ордер, но медики, упирая на то, что не дают своего разрешения забрать пациентку, отказывались впускать законников в клинику. Даже пожелай Блюстители Закона доказать, что тут замешан Мэльдор, как бы они могли это сделать? Персонал клиники осуществлял свое право и даже, пожалуй, обязанность, придраться оказалось не к чему.
А пока Моргана находилась в относительной безопасности, отец торопился решить все проблемы. Он не мог быть юридическим представителем своей дочери как родственник, но мог быть представителем ее как временно нетрудоспособного гражданина. У него было немало друзей-юристов и помощников, которые на первых порах могли сыграть роль подставных лиц. Большего же здесь не требовалось. Дело было элементарным, невиновность Морганы кому угодно бросалась в глаза, потому зависело все не от красноречия юриста – доказать, что молодая женщина ни при чем, мог бы даже стажер или студент юридического колледжа. Загвоздка была в том, захочет ли суд слушать эти доказательства?
Загвоздка в том, чего именно захочет добиться суд, какую цель преследуют законники. Ну, скрыть тот факт, что один из Блюстителей был вырожденцем, – конечно, куда уж без этого. Но ведь не только. Оттон Всевластный – Мэльдор это знал – уже предложил себя в жертву, он охотно, даже с вызовом принял вину на себя. Только ли потому, что законники не надеются «сожрать» столь крупную рыбу, они упорно пытаются привязать к делу Моргану?
Или у них есть еще какой-то резон?
Конечно, о Мэлокайне отец подумал сразу. Это самый лучший способ – задеть Мэла через его жену. Если и в самом деле охотятся на ликвидатора, то он должен об этом знать. Адвокат лишь головой покачал. И от одного-то врага нелегко бегать, а уж от двух, и таких мощных…
Сына надо предупредить. Но как? Мэлокайна отец не видел уже больше двух недель, не говорил с ним по телефону несколько дней. Он оставил сообщение на астрале, но отзыва не последовало, и добралось ли сообщение до адресата – кто знает. Да даже если предупреждение и доберется до Мэла, чем оно поможет? Мэльдор не мог сообщить ему ничего определенного – почему его ищут законники, что хотят, и чем ему грозит поимка.
На попытки узнать, что же именно Блюстителям нужно от ликвидатора, уходили остатки заработков адвоката, но пока результатов не было.
После беседы в Биали Мэльдор кинулся к себе в офис, и едва успел на встречу с клиенткой, весьма богатой дамой, мечтавшей отмазать сына от серьезного преступления. Надежд у нее не было, но за консультации она платила большие деньги, и адвокат подробно объяснял ей, как затянуть дело, как попытаться облегчить наказание и изобрести смягчающие обстоятельства. Он знал, что рано или поздно парень все равно окажется на Звездных каторгах, и вернется оттуда надломленным, уже неопасным, а может, и вовсе не вернется. Эти оттяжки его не спасут, так почему бы не решить пока свои финансовые проблемы за его счет? И, может быть, сохранить матери сына, который после каторги уже никому не сможет причинить вреда.
Потом было еще несколько встреч, одна из них – в лаборатории криминалистической экспертизы. Дело того парня, что сидел сейчас в Биали, приобретало интересный поворот, да еще работник государственного нотариального архива пообещал на днях переслать ему копию одного любопытного документа, кажется, завещания, пока не известного следствию. В любых других обстоятельствах Мэльдор испытал бы немедленный душевный подъем, как гончий пес, почуявший след, но сейчас ему было все равно.
Под вечер он позвонил жене и сообщил, что будет поздно. Его тревожило состояние Деборы. Обычно взрывная и бойкая, она поникла, даже как-то выцвела, и на известие о задержке, в ответ на которое
