поможет! Я ведь знаю: моих «пальчиков» нет в базах данных. Сам не знаю, откуда. Но уверен!
По нынешней жизни, в округе полно бродяг. Личность моя тут нисколько не выделяется.
Я вдохнул полной грудью. Густой аромат сена навевал безмятежность…
Хватит марш-бросков. Имею право расслабиться. И без опаски смотреть в облака.
Несколько километров по грунтовке и машина остановилась у широких деревянных ворот.
Я полез вниз. Но где-то на полпути раздумал. Внизу меня ждал пёс неизвестной породы. И не просто пёс, а целый волкодав. Приглушенное рычание не обещало ничего доброго.
– Фу! – сказала Елена, выходя из кабины, – Не бойся, он не тронет.
Я засомневался. Но сидеть всю оставшуюся жизнь в кузове слегка обременительно. И я спустился на землю. Волкодав не двинулся. Только следил за мной зорким взглядом.
Елена открыла ключом калитку в трёхметровом заборе. Вместе мы распахнули выкрашенные в синий цвет створки ворот. Грузовик въехал на обширное подворье.
Я расслабился. А зря. Внутри меня встретил чёрный ротвейлер. Без поводка.
Вот, блин!
– Нельзя, Рекс, – коротко объяснила Елена.
Хорошо, собака оказалась понятливой.
– Милый пёсик, – улыбнулся я.
Ротвейлер плотоядно облизнулся.
М-да…
С другой стороны, нельзя осуждать хозяев. Живут на отшибе. В глухом месте. А тут есть что охранять.
Дом хоть и бревенчатый, но основательный, двухэтажный. Крытый металлочерепицей. Хозяйственные помещения – тоже крепкие на вид. Пристроены прямо к дому – так, что зимой нет необходимости выскакивать на мороз.
Рядом с сараем – обширный навес для сена. Именно туда Никита подогнал машину.
Мы занялись разгрузкой.
– Значит, так, – сказал Никита, когда всё сено оказалось под навесом, – Вон там имеются дрова и топор. А там – поленница. Задача ясна?
– Ага, – кивнул я. Излагает он вполне доступно. Только кой-чего мне не хватает. Я даже знаю чего…
– Как насчёт пожрать? – максимально доступно сформулировал я.
– Закончишь, поедим, – лаконично ответил Никита. И ушёл куда-то по делам. Елена ещё раньше скрылась в доме.
Остался только ротвейлер.
– Эй… Как думаешь, успею до темна? – вздохнул я, рассматривая кучу дров.
Пёс не ответил. Как и его хозяева, он не отличался многословностью.
Уже после первого взмаха топором я сделал важное открытие.
Я совсем не умею колоть дрова.
Здорово… Хоть что-то выясняется из моего смутного прошлого. Прежде, я наверняка не работал дровосеком. И вероятно, у меня никогда не было собственной печки.
Около часа я трудился, как проклятый.
Но больше ничего ценного открыть не удалось.
Я зачерпывал ковшиком холодную воду из ведра. Пил жадными глотками. И продолжал овладевать новым ремеслом. Куча дров уменьшалась. Поленница росла. Жаль не так быстро, как мне хотелось.
А солнышко уже понемногу начинало клониться к западу.
Точно не успею.
У меня два выхода. Или плюнуть на всё и уйти. Или таки договориться с хозяевами. Жрать-то охота! И ночевать не под открытым небом…
В конце-концов, должны они понять – я старался!
По-моему, даже ротвейлер проникся сочувствием. Положил башку на лапы и смотрит так грустно, совсем по-людски…
А его-то, гада уже кормили! Елена вынесла ему здоровенную миску чего ароматного, мясного… Я до сих пор чувствую аромат! Хотя ротвейлер давным-давно всё слопал. Ещё и миску вылизал до чиста… Прожорливая зверюга!
Я зыркнул на него исподлобья. Сытый, ухоженный… Не то, что я… Интересно, сколько он весит? Килограмм шестьдесят? Это ж сколько мяса под чёрной, лоснящейся шкурой!
Я облизал губы. А что? Корейцы – не дураки…
Ротвейлер поднял массивную башку и приглушенно зарычал. Будто прочёл, гад, мои мысли.
Я улыбнулся:
– Рексик – хороший пёсик. Упитанный…
Ротвейлер вскочил и отбежал в дальний угол двора. От греха подальше.
Ладно, ещё не вечер… Ещё побегай, бифштекс на лапках!
Скрипнула дверь. На крыльце возник Никита. Окинул взглядом оставшиеся дрова и поленницу. Задумчиво почесал бороду.
А я покосился на ротвейлера. Ну, что зверюга… Сейчас всё и определится. Вот уйду я… А ночью вернусь! Патронов в «макарове» хватит для небольшой охоты.
– Идём ужинать… работничек, – сказал Никита.
Я подозревал, что на особо обильную трапезу рассчитывать не стоит. В лучшем случае – кусок хлеба и тарелка собачьей похлёбки.
К счастью, я заблуждался.
Во-первых, мне дали полотенце и обмылок. Помыть руки, умыться – это здорово. Особенно после того, как целый день ты таскал сено и махал топором.
Во-вторых, меня усадили за один стол с хозяевами. Налили большую миску щей. Дали два ломтя ржаного хлеба. Я осторожно поворочал деревянной ложкой. Картошка, капуста, свекла плавали среди кружочков жира. А на самом дне я нашёл мясо! Приличный кусок говядины!
Бывают ещё на свете добрые люди!
За сытной трапезой, беседа потекла веселее.
– Ты вообще из каких краёв, Денис? – поинтересовался Никита.
– Не знаю, – честно ответил я. Не вижу смысла врать.
– То есть, как?
– По-моему, контузия.
– Бывает, – кивнул Никита.
– И что, совсем ничего не помнишь? – удивилась Елена.
– Кое-что, – уклончиво отозвался я. Прожевал хлеб и добавил, – Рано или поздно всё вернётся… Кстати, а сколько километров до города?
– До какого?
– Ну… до ближайшего.
– Километров сорок.
– Туда автобусы ходят? Или поезда?
– Здесь они не останавливаются, – качнул головой Никита, – Кстати… а документы у тебя есть?
Я улыбнулся:
– Знать бы ещё какие документы тут в ходу…
– Пропуск нужен. Без пропуска в город лучше не соваться.
– Да, – подтвердила Елена, – У нас комендант строгий. Сразу в фильтрационный лагерь загремишь…
– Печально, – сказал я, обгладывая косточку.
– А тебя ждёт кто-то?
