раздуваются, поглощая новые запахи.
— Ты ушел от Меня, — повторил Творец уже неслышно для Адама и Евы, — полный гнева и гордыни… и отныне от тебя дети вот так же будут уходить в ссоре, затаив в сердце гнев и обиду. И будут клясться, что никогда не вернутся…
Азазель появлялся то справа, то слева, наконец решился и возник прямо перед Творцом, полный ликования, но напустил на себя смиренный вид и спросил кротко:
— А они не вернутся?
Творец бросил на него быстрый взгляд. Как бы ни прикидывался Азазель, но все ангелы видны насквозь со всеми словами, как сказанными, так и теми, что будут сказаны.
— Сейчас, — произнес Он, — нет.
— А потом?
— Все возможно, — ответил Он задумчиво. — Я на это надеюсь. Но если и придет, то Адам будет выглядеть совсем иначе.
Азазель спросил непонимающе:
— Как?
Творец сдержанно усмехнулся.
— Он будет больше похож на вас. Но только внешне.
Азазель застыл с раскрытым ртом.
— Как это можно, Господь?
— Пока точно не знаю, — ответил Господь. — Путь Адама будет длинным. И все зависит…
Он задумался, Азазель ощутил священный трепет, еще не видел, чтобы Творец надолго задумывался, даже весь этот мир творил быстро и уверенно.
— От чего зависит, Господь?
— От самого Адама, — ответил Он.
Птицы кричали в страхе, покидая гнезда, из нор поспешно выбрасывались дивные звери, деревья с треском разламывались, обнажая дупла. Адам не оглядывался, только услышал, как далеко позади страшно треснула земля. Ева оглянулась, закричала в ужасе, заставив повернуться и Адама.
Он ощутил, как смертельный холод пробежал по жилам. Из огромной трещины, куда могла бы провалиться гора, выметнулся исполинский факел и сжег нависающие над ним тучи. Там образовалась широкая оплавленная дыра, а струя стремительно бьющего вверх огня начала жечь небосвод и расплываться по нему во все стороны.
Из трещины в багровом пламени с грохотом и треском вылетали немыслимо огромные камни. Целые скалы кувыркались в воздухе, а снизу с силой дул огненный ветер и бросал их в хрустальную твердь неба.
Ева снова оглянулась на бегу, лицо ее было перекошено ужасом.
— Адам, что происходит?
— Ничего, — ответил он, упорно глядя перед собой. — Он показывает нам, что Эдем был создан только для нас. И теперь в ярости и разочаровании рушит там все, что мы оставили.
Она некоторое время бежала следом молча, потом крикнула:
— Но Он сказал, что создал для нас не только Эдем, но весь этот мир!
Адам долго не отвечал, и лишь когда подземный гул отдалился, а ветер перестал горячим дыханием терзать спину, ответил хмуро и очень настороженно:
— Это и раздражает. Придется быть очень осторожным, чтобы и с миром не случилось то же самое.
Ева оглянулась снова.
— А что, — спросила она жалобно, — если бы мы раскаялись настолько, что Господь простил бы нас? Куда бы Он нас вернул, если Эдем уже уничтожен?
Адам буркнул:
— Не отставай. О другом думать надо.
— Но все-таки…
Он поморщился.
— Если бы мы настолько пали, чтобы проситься обратно… и если бы Он удовлетворил свою жажду мести и вернул нас, то, думаю, либо сделал бы Эдем снова, это для него так же просто, как для тебя расплакаться, или взял бы нас в другое место. В конце концов, тот сад был всего лишь тенью другого Эдема.
— Другого? Какого?
— Настоящего.
Она спросила жалобно:
— Адам, я ничего не понимаю! А мы были в каком?
— Настоящий на небесах, — ответил он нетерпеливо. — Не отставай, Ева! Мы должны найти безопасное место.
— Что такое… безопасное?
Он вздохнул.
— Увидишь. А пока закрой рот.
Глава 2
В саду Эдема они привыкли к плотному зеленому ковру из травы, сплошь укрывающему землю, но сейчас подошвы болезненно ныли от твердой, как кора дерева, и такой же неровной почвы.
Ева постанывала, но, когда Адам оглядывался на нее, старалась выдавить из себя улыбку. В небе иногда пролетали странные птицы с очень широкими крыльями, на земле то и дело попадаются отпечатки гигантских лап, у Адама от ужаса шевелились волосы, когда он пытался представить себе такое существо.
Однажды они увидели, как впереди дрогнула сухая твердая земля, ее взломало снизу нечто огромное, поднялось в комьях сухой глины, похожее на холм, но это оказался каменный зверь, массивный и ужасающе могучий. Когда он пошел по земле, недовольно взрыкивая, та вздрагивала, за зверем потянулись отпечатки лап, вдавленные так глубоко, словно шел не по твердой, как камень, земле, а по мокрой глине.
На жалких стебельках кормились мелкие жучки, прыгали кузнечики, совсем не такие, как в саду Эдема, а крохотные и серенькие. Муравьи, что в раю ходят медленные и важные, здесь носятся быстро, роют суетливо землю, таскают мошек, словно их выгнали из рая еще раньше и тоже велели в поте лица своего добывать пищу.
Подошвы окрасились кровью, когда словно в ответ и небо залило красным, словно сам небосвод получил тяжелую рану. Они смотрели с тревогой и все возрастающим ужасом, когда среди туч на короткое время появилось окошко и выглянул ужасающе-красный шар. Он выглядел вначале маленьким и ослепляюще красно-оранжевым, потом стал большим и багровым ближе к краю земли, неуклонно сползал, а тени внизу все удлинялись и становились темнее.
— Адам, — вскрикнула Ева и прижалась к нему, — мне страшно!
— Пока ничего не случилось, — ответил он успокаивающе и даже с натугой улыбнулся, но у самого сердце колотилось, как у зайца. — Пока ничего тебе не угрожает.
— Теперь я боюсь заранее, Адам, — пожаловалась она.
— Не бойся, я здесь.
— С тобой я ничего не боюсь, Адам! Но внутри меня все боится.
Он молча обнял ее за плечи. Огромный багровый шар коснулся темного края земли, тот вспыхнул ярко-желтыми искрами, по нему пробежала полоска горящей земли.
Солнце, назвал его Адам, да будет его имя — солнце. В саду он его никогда не видел, небо постоянно затянуто облаками, но здесь в них видны дыры…
