— Кто ты?
— Сын твой, — ответил он хмуро.
— Но как же ты…
— Мама, — прервал он нетерпеливо, — я мал, плоть моя слаба, но дух силен!.. Я не могу еще держать меч взрослого, но чую, что враг пока в нашем городе. Ты не давай мне проснуться, а я быстро погляжу, нет ли за нами погони.
Она вскрикнула в страхе:
— Не смей! Ты даже в моем чреве спал всегда чутко. Если вдруг ворона каркнет, сучок треснет, ты проснешься… и тогда, оставшись без души, ты здесь умрешь!
— Мама, — сказал он нетерпеливо, — у нас нет выбора. Да и что я буду за мужчина, если не научусь рисковать жизнью?
Он унесся, а она в страхе склонилась над спящим младенцем. Эти минуты были самыми страшными в ее жизни.
Енох не находил места от горя, когда с другими домочадцами разбирал руины сгоревшего дома. На месте многих домов все еще дымились головешки, вдоль забора рядами складывали погибших. Разбойники убрались довольно быстро, еще под покровом темноты, но увели с собой множество молодых девушек и подростков для глумления.
Редкая семья избегла ущерба или потерь. В город пришли люди из города Каинана, помогали растаскивать дымящиеся руины, затем пригнали телеги с запасом досок.
Енох мог надеяться, что жена каким-то чудом уцелеет и даже вернется с ребенком в подоле, но раскрыл рот в безмерном удивлении, когда увидел, как ее ведет за руку крепкий подросток, удивительно похожий на Адни, с ее широко расставленными глазами и красиво изогнутыми бровями.
— Здравствуй, отец, — сказал он очень серьезным голосом. — Я Мафусаил, как ты и хотел. А это твоя жена Адни… которую вообще-то можно было бы охранять и лучше.
Адни быстро сказала с упреком:
— Сынок! Я сама виновата, что решила проведать свою сестру…
Енох, не веря своим глазам, рассматривал подростка: смотрит серьезно, в плечах широк, кости толстые, а жилы заметно выступают под кожей, указывая, что из него вырастет крепкий и могучий муж.
— Сын? Мафусаил?.. Господи, благодарю Тебя за вовремя посланную помощь и свидетельство Твоего могущества!.. Герои появляются именно тогда, когда они нужны.
Адни обняла сзади Мафусаила и смотрела на Еноха с тревогой. Тот сказал торжественно:
— Благословляю тебя, сын! Имя тебе, как ты уже знаешь, я выбрал — Мафусаил, что означает «убивающий мечом».
Мафусаил спросил серьезно:
— А где мой меч?
— Будет! — заверил Енох.
— Ты его купишь для меня?
Енох покачал головой.
— Нет, сын мой. Насколько я понимаю, для тебя придется ковать особый меч. По твоей силе и для твоей руки.
Мафусаил кивнул, глаза оставались очень серьезные.
— Да, отец. Я даже помогу ковать.
Енох воскликнул:
— Сын мой! Ковать — это непросто!
— Да, дедушка Иаред говорил, — сказал Мафусаил также серьезно и торжественно. — Он рассказывал, какой меч отковал для тебя… да только ты им не пользуешься.
Енох сказал виновато:
— Да, я как-то… не люблю это дело. Сыны Каина много придумали такого, без чего бы люди обошлись. Но я твой намек понял, учись обращаться пока с моим мечом. А тем временем и твой подоспеет.
Мафусаил рос быстро, уже через несколько дней выделился силой и отвагой среди подростков, затем выдвинулся в ряды лучших воинов, а чуть позже заслужил славу героя, которого никто не мог одолеть ни в борьбе, ни в кулачном бою.
Енох гордо посмеивался: он не зря нарек сына Мафусаилом. Правда, Мафусаил очень быстро ощутил свою силу и тут же решил, что зазорно пользоваться ею среди горожан, которые явно слабее.
Он сам выковал себе меч, длинный и острый, хотя и такой тяжелый, что редкий мужчина мог поднять его даже двумя руками, но Мафусаил размахивал им легко, словно прутиком.
Он уходил в горы, сражался там со львами, что нападали на домашний скот, дважды отыскивал драконов и оба раза побеждал, хотя и сам возвращался весь израненный.
Однажды он оседлал лучшего из коней, который мог мчаться сутками галопом и не уставать, вооружился мечом, дротиками и взял с собой лук с длинными стрелами.
Девушки плакали в разочаровании, как и их матери: уже каждая в мечтах видела себя в его постели, одна или вдвоем с дочерью, это не важно.
Енох проговорил осторожно:
— На этот раз ты не на охоту, как я вижу…
— Отец, какая охота, — воскликнул Мафусаил, — когда мир утопает в крови?
— Так ты едешь воевать?
— А что один человек может сделать мечом? — ответил Мафусаил вопросом на вопрос. — Ты сам учишь людей, что меч — не решение. Им можно только убить, а переубедить нельзя.
Енох кивнул.
— Хорошо, что ты это запомнил.
— Я твой сын!
Енох сдержанно улыбнулся.
— Сын, видел бы ты, что чаще всего к словам родителя остаются равнодушными как раз родные дети, а посторонние люди слова мудрости подхватывают на лету и впитывают в души!.. Так куда же ты, если не на охоту и не на войну?
— Есть у меня мечта, — ответил Мафусаил, — что появилась еще, когда я был в утробе матери. Ты так часто рассказывал об Адаме и Еве, что я возгорелся повидать их, поклониться им, услышать слова мудрости.
Енох ахнул.
— Ты поедешь искать самого прародителя?
— Да, отец.
— В племени уже никто не помнит, в какую сторону ехать. Мы ведь не от Адама сюда перебрались, а отделились от племени Иареда. А тому стало жить тесно среди народов Малелеила…
Мафусаил сказал бодро:
— Вот и поеду в обратном направлении! Иаред скажет, где находятся люди корня Малелеила, те покажут дорогу к Каинану… Словом, я доберусь до конца цепочки, отец! Не беспокойся.
Енох вздохнул.
— Как не беспокоиться? Ты герой, но никакой герой не справится с войском. Береги себя, сын.
Мафусаил улыбнулся, конь под ним красиво и грозно поднялся на дыбы, грива развевается под ветром, Мафусаил вскинул руку в прощальном жесте, и конь, как стрела, сорвался с места.
Глава 2
Это только казалось, что после прощания с Енохом он прямиком поедет к Иареду, от того — к Малелеилу, а дальше, как он сказал, «по цепочке» до самого Адама. Правда, своего деда Иареда в самом
