В ресторан «Огни Салатана» он явился задолго до времени рандеву. Для начала проехал мимо на старчески кряхтящем такси. После медленно прошелся по другой стороне улицы. Неприятное предчувствие не проходило. Усилитель зрения позволил бы ему рассмотреть мельчайшие детали, даже буквы на бутылочных этикетках в баре, если бы было через что смотреть – жалюзи на окнах были опущены; рисковать же единственной «стрекозой» он не рискнул. Достаточно того, что он оставил ее себе, а не уничтожил, как было сказано в задании.
Он принял решение. Не скрываясь более, вошел своим обычным уверенным шагом. Швейцар открыл для него дверь, обтянутую металлической сеткой, – такие часто натягивали вдоль открытых веранд и окон заведений, чтобы защитить посетителей от ручных гранат или бутылок с зажигательной смесью.
Он сел за свободный столик у стены, подальше от бара. Классический агент уселся бы так, чтобы по возможности видеть все выходы, но еще в учебном лагере его учили: никогда не делай очевидного.
Планировка столиков в зале напомнила ему огромный автобус – никакой фантазии. Пыльные растения в кадках и пожелтевшая лепнина на потолке дополняли образ заведения. Единственный посетитель за соседним столиком с любопытством уставился на Хенрика. Челюсти его ритмично двигались, мужчина забрасывал в рот все новые куски грудинки; он представлял собой отталкивающий механизм с блестящими от жира губами. Есть такой тип людей, что пялятся на тебя, не догадываясь о том, что это невежливо. Они считают, что могут смотреть куда угодно и сколько угодно. Для Хенрика же чей-то пристальный взгляд означал излишнее внимание, и при его образе жизни это был верный способ подпортить себе нервы, а с плохими нервами до фатальной ошибки – всего один шаг. Он воспринимал наивное разглядывание точно так же, как если бы кому-то вздумалось вломиться в его квартиру. И поступал соответственно.
– Вы сирота? – через разделяющее столики пространство громко спросил Хенрик. Он выбрал испанский.
Не делай очевидного. Мужчина поперхнулся выращенной в чане свининой. Ритм работы конвейера нарушился.
– Простите? – промямлил он набитым ртом. – Вы это мне, сеньор?
– Я спросил: вы сирота?
Официант обернулся на его голос.
– Н-нет, сеньор. А почему…
– Тогда какого дьявола ваши родители не научили сына вежливости? Разве я заглядываю в вашу тарелку?
Хенрик знал, как действует на таких типов уверенный голос. Его шрам представлял собой неплохой дополнительный аргумент. Мужчина отвернулся, словно его хлестнули по щеке. Вскоре он вышел, даже не дождавшись кофе, суетливо поправляя галстук и семеня короткими ногами. Хенрик испытал такое же удовольствие, как если бы воткнул ему нож в брюхо.
Официант в застиранной белой рубахе терпеливо ожидал заказа.
– Пива. Легкого. Овощей, – бросил Хенрик.
Связник оказался толстяком в бежевой водолазке. Свисающее через ремень брюхо колыхалось при ходьбе, подмышки потемнели от пота. Сняв белую шляпу – примета, указанная в справочнике, – толстяк подошел к столику. Рука его теребила карман брюк.
– Ну? – спросил Хенрик. Он с первого взгляда проникся отвращением к этому дилетанту.
– Прошу прощения, сеньор, у вас не занято?
Идиотизм. Хенрик обернулся и выразительно оглядел пустой зал. Официант и скучающий бармен вытаращились на странного посетителя, словно ожидая, не выкинет ли он какой-нибудь фокус.
Хенрик не собирался облегчать жизнь этому комку жирной слизи.
– Принесли?
– Я… сеньор должен сказать…
– Садитесь. Закажите себе поесть.
– Благодарю вас, сеньор, но я не голоден…
– Садитесь! – приказал Хенрик. Внутри ощущалось слабое покалывание – чип шевелил железы, создавая вокруг него ауру страха.
Толстяк упал на стул.
– Однако вы должны назвать… – начал он громким шепотом и тут же замолк, увидев приближающегося официанта.
Принесли заказ. Хенрик сделал добрый глоток пива. Сморщился – дрянь, синтетика. Он сунул в рот кусочек куранто и прожевал, не ощущая вкуса.
– Давайте. – Он протянул руку.
– Но пароль?..
– Заткнитесь, наконец. Вам что, не описали мою внешность? Кто вас прислал?
Толстяк сделал попытку подняться. Лицо его пошло пятнами. Хенрик схватил его за запястье и сильно сжал.
– Я задал вам вопрос. Или вы хотите, чтобы мы поговорили в другом месте? Без свидетелей? – Он перегнулся через стол. Веско и раздельно произнес: – Рассказывайте. Быстро.
Толстяк забормотал:
– Мне запретили с вами разговаривать, пожалуйста, отпустите меня. Я ничего не знаю, я посыльный, как мальчишка в лавке, понимаете? Я просто должен передать вам это… – Он выпустил из потной ладони платежную карту. Кусочек сверхпрочного пластика звякнул о край тарелки. – …И передать два слова – «укрыться, ждать». Это все, сеньор.
– Нет, не все. Кто просил вас передать это?
– Сеньор, я не должен с вами…
Хенрик не сводил с него тяжелого взгляда. Толстяк отвел глаза.
– Он дает иногда мелкие поручения: звонит и дает указания. Деньги кладет в абонентский ящик на почте. Он меня зацепил, понимаете? Та девчонка – у нас ничего не было: она принесла мне посылку, захлопнула двери за собой и тут же начала визжать. Должно быть, ей заплатили. Думали, я богач какой – денег им дам. А я простой продавец… Она кричала, что я ее домогался. Платье себе разорвала. Меня били в полиции. Соседи называли меня извращенцем…
– С этими бабами всегда так, – кивнул Хенрик. – Ближе к делу. Кто он?
– Он просит называть его сеньором Арго. Знаю, странное имя.
– Где вы живете?
– Я не понимаю, что…
– Дайте ваше удостоверение. – Хенрик требовательно протянул руку.
– Нет-нет, сеньор, мы не встречаемся дома, – торопливо проговорил курьер. – Только через почтовый ящик. У меня больная мама, ее нельзя тревожить. Все эти выстрелы, крики – она очень волнуется…
– Эрнесто Спиро, – прочитал Хенрик на карточке. – Не лгите, Эрнесто. Он приходит к вам на работу, ведь так?
– Прошу вас, сеньор, меня уволят!
– Вы сказали, что работаете продавцом. Где именно? Вы не похожи на торговца кастрюлями.
– Я продаю мебель. Магазин на углу Толедо и Армасто.
– Как он выглядит?
– Обычный магазин, одна дверь, вывеска…
– Человек! Как он выглядит?
Толстяк сник. Хенрик покрутил в пальцах его удостоверение.
– Слушай, сволочь, у меня не то настроение, чтобы шутки шутить, я тебе сейчас колени прострелю, – сказал он злобно, больше не стараясь сдерживаться. – Знаешь, что это такое – когда тебе простреливают коленную чашечку?
Глаза у толстяка начали закатываться.
– Считаю до трех, – Хенрик стиснул его запястье так, что побелели пальцы.
От боли связник пришел в себя. Зашептал сбивчиво:
– Он… респектабельный. Настоящий джентльмен. Белый. Прямая спина. Невысокий. Отпустите руку!
