– Ты боишься?
Она посмотрела на него с выражением абсолютного доверия: все было ясно без слов. Женщина, перед которой не нужно быть лучше, чем ты есть на самом деле, которая понимает тебя с одного взгляда.
– С тобой – нет, – тихо ответила она.
Он все еще сомневался, не позволял себе поверить, что такое бывает не только в книгах.
– А как же твои убеждения? Величие родины?
Она молчала, неловко улыбаясь. Хотелось сказать ему: «Глупый, да ведь ты и есть моя родина», но странная скованность охватила ее. Все, что она могла, – это смотреть ему в глаза и улыбаться непослушными губами.
Он осторожно, чтобы не развеять это волшебное ощущение, сказал:
– Придется нелегко. Нас не оставят в покое.
– Черт с ними.
Он вздохнул: остался всего один шаг. Самый трудный.
– Я должен произнести условную фразу.
– Я готова.
– Один большой человек согласился принять эту фразу в качестве кода.
– Давай же!
Он склонился к ее уху, что-то коротко прошептал.
Ошеломленная, она сидела, закрыв глаза. Хенрик с тревогой наблюдал за ней, помнил, какие ощущения испытывал, когда его чип отключался блок за блоком: холодная волна, учащенное сердцебиение, боль в печени, становится трудно дышать; после кажется, что ты оглох и ослеп, настолько бедны природные органы чувств.
– Не волнуйся, это скоро пройдет, – сказал он сочувственно.
Слезинка скатилась по ее щеке.
– Это – код?
Он заволновался:
– Что-то не так? Не сработало?
Она открыла глаза.
– Сработало. В жизни не слышала более приятной команды.
Она улыбнулась сквозь слезы. Нежно коснулась его щеки. Попросила:
– А ты не мог бы повторить этот код еще раз?
Тепло ее пальцев рождало внутри ощущение удивительного покоя; ненадежность этого чувства делала его только дороже. Она снова погладила его по щеке. Погрязшие в страхе, они упивались этой невинной лаской. Официант уставился на них, как на инопланетян. Стекла завибрировали от рева двигателя – по улице прополз колесный танк. Они ничего не замечали.
Хенрик улыбнулся в ответ: жизнь начиналась заново.
– С удовольствием. Я люблю тебя, Грета, – сказал он.
