дружески улыбается, когда в пульт свой не смотрит. И когда кофе мне наливает. И еще второй пилот — Наиль. Он тоже капитан, как и я. Он из ПВО. Так его Сэм отрекомендовал. Сам Сэм со мной все больше по делу общаться норовит. Ну, там, задание обсудить, о впечатлениях рассказать. Они всё-всё, что я после полета говорю, записывают и потом анализируют. Даже если я просто хихикаю глупо. Знаете, как бывает — спустишься на лифте, еще боевой костюм на себе ощущаешь, и ты еще не здесь, ты все еще — большая боевая машина, у которой вдруг ноги выросли. И чувствуешь себя при этом странно, и ведешь тоже странно. И всякие глупости выделываешь. А они все это летучими жужжащими штуками снимают. Наиль, к примеру, просто садится на пол, спиной к лифту, и никого к себе не подпускает. И головой трясет. А потом встает и идет пить энергетический коктейль. А Алекс, наоборот, будто из душа выходит. Спокойно и буднично. Все ему нипочем. Тут же выпивает стакан коктейля и идет в свою комнату спать до следующего полета. Будто все равно ему.
Когда мы с Васу в зал вошли, все на нас посмотрели. Особенно на Васу. А тот, молодец, делает вид, что ему все равно. Хотя я-то чувствовал, как ему не по себе было. Ведь все тут такое огромное. И необычное. Но потом все снова отвернулись и начали работать. Я же говорю: даже если я голым приду, никто не удивится.
А потом мы пошли к Сэму. И Васу ему сказал, что он мой «менеджер». И что надо бы им «кое-какие темы тет-на-тет перетереть». Сэм глянул на него и рот от удивления раскрыл. Наверное, это оттого, что на моем компаньоне была блестящая куртка, которая глаза слепила. И еще новая прическа. В общем, Васу не зря старался. Таким удивленным я Сэма еще не видел. И Сэм кашлянул, глаза отвел и на часы посмотрел. И сказал: «Ну что ж, прошу в мой офис, господа». И мы пошли. Впереди Васу, за ним Сэм и я замыкающим.
В офисе Сэм предложил Васу виски. А мне минералки. Мне спиртное перед полетом ни-ни. И Васу чинно сказал: «Благодарю». И виски чуть-чуть отхлебнул. И стакан на столик поставил. А потом достал и закурил здоровущую черную сигару. Мы по визору видели — во всех переговорах люди такие сигары курят. И виски пьют. Так что начало прошло как надо. По всем правилам. И стали они про свои дела тереть. Сначала Васу говорил. Про то, что, типа, «негоже башли правильному пацану зажимать». И что «гондурасить за халявное спасибо есть кидалово по всем понятиям». И что «у деловых так не принято». А потом Сэм. Про то, что случай нестандартный. И про то, что у него, у меня, то есть, «нет допуска». И что он и так рискует карьерой, оказывая ему, в смысле мне, услугу, допуская к полетам на имитаторе. И что, если нам не нравится, то ему, Сэму, остается с сожалением запретить мистеру Уэллсу вход на территорию компании. Тогда Васу сигару в пепельницу положил и встал. И мне знак сделал. И я тоже поднялся. «Очень жаль, что мы не смогли договориться, Сэм». Так он сказал. И еще что-то вроде того, что такие пилоты, как Юджин, на дороге не валяются и что у них, у нас то есть, уже «куча выгодных предложений». И мы пошли на выход. Я только немного встревожился — вдруг мне и вправду больше летать не позволят. Но тут Сэм встал и поспешно сказал, что «господа его неверно поняли». И что он имел в виду только то, что согласование всех необходимых разрешений займет довольно длительное время. Тогда Васу снова уселся в кресло. И я вслед за ним. И начали они снова «про дела тереть». И все быстренько утрясли. Кроме одного.
Сэм сказал, что по показаниям медицинской диагностики я недееспособен. «Умственно неполноценен», так он выразился. И виновато на меня посмотрел. Типа — «это не я сказал. Это медики. Я что — я-то не прочь». И что никто, включая врачей и его самого, не понимает, как ему, то есть мистеру Уэллсу, удается не то что летать, а вообще действовать логично. На что Васу резонно возразил, что какая разница, кто рулить будет, пусть даже дитя несмышленое, лишь бы дело шло. «Вы ведь тут дело делаете или инструкции соблюдаете?» — так он спросил. И Сэм глаза в сторону отвел и плечами пожал. Очень уж он растерян был. А потом попытался возразить на тему того, где он возьмет «фонды». Пилотов по штату два, и зарплату третьему платить не с чего. Про какой-то «бюджет» напомнил. А Васу ему: «Фигня, парень. Оплатишь из премиального фонда». И Сэм сдался. Стал кому-то важному звонить. И этот кто-то сказал ему, что пусть даже у ваших пилотов не то что мозгов не будет, а и даже головы, и если у них рога с хвостом вдруг вырастут, ему, важному мистеру, начхать, потому как до начала конкурса месяц, и они в глубокой заднице. Ей-ей, так и сказал. Я даже покраснел. А Васу высказался уважительно: «Вот это я понимаю, деловой бобер». И они с Сэмом руки друг другу пожали. И мы пошли в зал. Все вместе.
Когда мы по лесенке спускались, вдруг отовсюду завыли сирены, самолет над головой перестал на своих кишках шевелиться и вбежали люди с носилками и какими-то штуками, опутанными трубками. И из лифта достали бесчувственного Алекса. Прямо в компенсирующем костюме. Ей-богу, как мешок с овсом, у него голова болталась, как неживая. И на носилки уложили. Начали к нему всякие трубки прилаживать и кнопки нажимать. А Надира доложила Сэму: «Отказ гравикомпенсаторов кабины во время скоростных горизонтальных маневров. Тяжелый шок». А начальник инженерной бригады сказал: «Тесты проходят, оборудование исправно». И все расстроены были. И Сэм стал мрачнее тучи. А мой компаньон его назад в контору пальцем поманил.
Васу оттуда очень быстро вышел. Хлопнул меня по плечу и сообщил, что я теперь в составе основной команды пилотов-испытателей. С начальным окладом три тысячи двести кредитов в неделю. Не считая премий за окончание этапов и за переработки. Сэм спросил его, не хочет ли уважаемый Васу поработать у него менеджером по снабжению на время испытаний. А Васу ответил, что должен свериться со своим графиком. И мне подмигнул. И ушел важно. Такой вот у меня компаньон. Весь из себя правильный пацан и деловой бобер.
А мне жалко Алекса стало. Он хоть и заедался ко мне и важничал, но все же свой брат пилот. И еще я подумал, что «Гепард» его невзлюбил. Оттого и компенсаторы сдохли. Очень эта мысль неожиданной оказалась.
Глава 36
«ПРИВЕТ. Я ОТ БАРОНЕССЫ»
Однажды в выходной день, когда мы с Васу торчали дома, слушали музыку, считали свои деньги и мечтали о том, что скоро закончатся испытания и мы уедем на Кришнагири, к нам заявился мужчина в строгом сером костюме. Выглядел он солидно. Как владелец ресторана, не меньше. Но при этом казался очень опасным. Было что-то такое в его глазах и манере держаться. Он сказал нам, что является представителем охранной компании «Стен». И что фамилия его Прайд. И что у них подписан «контракт». С госпожой баронессой Радецки фон Роденштайн. На мою охрану. Такие вот дела. И цветастое удостоверение показал.
Я просто ошалел. Так все это было неожиданно. Я ведь и помыслить не мог, что Мишель обо мне может помнить. А она так вот о себе напомнила. Васу сказал: «Слышь, кент, мы в нашем районе самые крутые перцы. И ни одна собака на нас без разрешения не гавкнет». На что мужчина, без приглашения устроившись в нашем единственном кресле, ответил, что многие банкиры, члены парламента и даже всякие президенты планетарных союзов считали так же, пока не умерли. И Васу опять было начал дурачка изображать, играя роль моего менеджера. И торговаться об условиях. Только я его попросил заткнуться. И сказал этому деловому дядечке:
— Прошу вас передать баронессе мою благодарность, мистер Прайд. И то, что я не нуждаюсь в защите. Мне очень жаль, что я лишил вас гонорара.
И встал, чтобы дать понять, что разговор окончен. Мужчина этот сразу посерьезнел, усмехаться перестал и тоже поднялся. Даже уважение какое-то в глазах у него промелькнуло. И Васу тоже обалдел. Никогда я так складно еще не говорил.
И мужчина откланялся и исчез. А я остался сидеть в расстроенных чувствах. Потому как совсем уже было уверился, что Мишель мне просто привиделась. А она, оказывается, помнит обо мне. Уж мне эта ее аристократическая обязательность. Как же — я ведь из-за нее пострадал, и ее долг оградить меня от опасности. Вроде как по векселю рассчитывается. Дорого я бы дал, чтобы ее лицо снова увидеть. И поговорить с нею.
— Слушай, чувак, а ты кто такой на самом деле, а? — так меня друг мой спросил.
