Кроме того, ваша степень годности к армейской службе также была пересмотрена.
– Эй, эй! – вдруг всполошился дотоле безучастный паренек. – Я к армии не годен! У меня справка! У меня пиелонефрит. И еще… эта… как там ее… дискинезия желчевыводящих путей, вот.
– Балбес! – поморщившись, прервал его чиновник. – Нет у тебя уже никакого пиелонефрита. Упыри этим не болеют… Хгм-кхм, – чиновник откашлялся и снова перешел на официальный тон. – Вы признаны ограниченно годным к военной службе в ночное время. Поскольку вы уже достигли призывного возраста, вы немедленно передаетесь под юрисдикцию армейского управления по делам призыва.
Чиновник повернулся к Рагозе:
– Армейцы уже подъехали?
– Сейчас посмотрю.
Рагоза поднялся со стула, подошел к двери и выглянул. Через минуту в дверях материализовался невысокий армейский капитан, ожидавший в коридоре.
– Здравия желаю, – шумно поздоровался капитан и кивнул на парня. – Этот, что ли, новоявленный защитник родины?
– Этот, этот, – подтвердил инспектор.
Капитан подошел поближе и оглядел клиента.
– Ну здравствуй! Поднимайся герой! Ты теперь в армии. Из маменькиного сынка мы превратим тебя… ну, в человека уже не сможем, но в настоящего мужчину – точно. Теперь родина будет гордиться тобой! И если что – не забудет.
– Чего не забудет? – испуганно отозвался паренек. – Твоего ратного подвига, солдат! – привычно объяснил капитан. – И твоей готовности защищать ее – родину то есть – до последней капли крови! Пусть даже эта капля будет и не твоя, – капитан ухмыльнулся, – а из донорской бутылочки.
– Подождите, подождите! – Паренек поднялся со стула. – Это как же? Ничего себе, в клубе потусовался… Я…
Парень осекся и посмотрел на чиновника и капитана, которые безразлично глядели на него.
– И надолго вся эта волынка? – наконец спросил он.
Чиновник откашлялся и начал вещать:
– В мирное время лицо, достигшее призывного возраста, призывается на срок в шесть месяцев для прохождения начального военного обучения. Однако поскольку срок жизни среднестатистического упыря, коим вы теперь и являетесь, объективно выше, чем у обычного гражданина, и поскольку вы, в связи с особенностью вашей физиологии, непригодны к службе в обычных пехотных частях, то по закону срок вашей службы составит шесть лет.
– Шесть лет?! Парень схватился руками за голову. – Чтоб вам всем!.. У меня хоть будет возможность попрощаться с родными?
– Будет, будет, – сказал Рагоза. – Пока будешь на призывном пункте, перед отправкой сможешь всех известить и встретиться, времени хватит. – Рагоза обернулся к капитану. – Я правильно говорю?
– Так точно! – бодро подтвердил капитан. – Звонки по телефону и свидания перед отправкой не возбраняются. Ну, пошли, рекрут. – Капитан положил руку парню на плечо. – Машина ждет.
Парень поднялся и, опустив голову, пошел на выход. Капитан двинулся следом.
– Да ты не грусти, – сказал ему Рагоза в спину. – Что теперь для тебя шесть лет? Опомниться не успеешь, пролетят как один день.
Парень обернулся и посмотрел на Рагозу, ничего не ответил и вышел в коридор. Чиновник тоже начал собираться, запихивая бумаги в портфель.
– Ну, всех благ. – Чиновник тронул полу шляпы и вышел. В дверях он столкнулся с Беком, который вошел в комнату.
– Ты здесь закончил? – спросил Бек.
– Так я только присутствовал, как представитель участка, на территории которого произошло обращение, – пожал плечами Рагоза.
– Тогда пошли. Роман вернулся.
В Риминь Роман вернулся на следующий день. Местным полицейским удалось пристроить его на грузовой вертолет. Провожал его лично начальник участка. Он с чувством потряс Роману руку, поблагодарил его за обнаружение гнезда диких упырей и на прощание пожелал, чтобы они никогда больше не увиделись. Роман так и не понял, шутил начальник или нет. Во всяком случае, лицо у того было самое серьезное.
Обратная дорога вышла и быстрее, и комфортнее. Оглядывать заунывные поля из иллюминатора тарахтящего вертолета было куда комфортнее, чем ездить по ним. К полудню он уже был в своем участке. И все происходившее вчера казалось подернутым какой-то дымкой, будто бы происходило и не с ним.
Он поднялся на второй этаж, прошел по коридору и отворил дверь в комнату детективов. Ни Рагозы, ни Бека в комнате не было. Зато за дальним столом, который раньше пустовал, теперь восседал здоровенный блондинистый парень. Парень оторвался от компьютера и вопросительно посмотрел на Романа. Глаза у него были серые, почти прозрачные. Все это арийское великолепие – и белые волосы, и серые глаза – вполне мирно соседствовало у парня с красной физиономией и крестьянским носом картошкой.
– Вам кого? – спросил парень и провел рукой по налитой могучей шее.
– Бек и Рагоза здесь? – спросил Роман, заходя и закрывая за собой дверь.
– Бек скоро должен подойти, – сказал парень. – А Рагоза внизу нового рекрута в армию сдает. А вы… по какому вопросу?
– Меня Романом зовут, – сказал он, подходя к парню и протягивая руку. – Я здесь работаю. – «Уже целых два дня», подумал он про себя. – Ты новенький?
– Павел. – Парень выбрался из-за стола и крепко пожал Роману руку. Стоя он оказался еще габаритнее. – Павел Лагач. – Я тоже здесь работаю. Со вчерашнего вечера…
– Тертианер?
– Ага, третий класс, только из училища. А ты?
– То же самое.
Парень собрался еще что-то спросить, но дверь за спиной снова скрипнула. В кабинет вошел Бек и остановился в дверном проеме. Из-за его плеча, приподнявшись на цыпочки и вытянув шею, выглянул Рагоза. Он выразительно посмотрел на Романа и, указав на Бека, скорчил сочувственную физиономию – ну, мол, держись.
– Всем привет, – бесцветным голосом произнес Бек. – Роман – ко мне. – Бек мотнул головой, показав в коридор, и, не дожидаясь ответа, развернулся и вышел.
Рагоза уступил ему дорогу в дверях и юркнул внутрь кабинета. Роман немного помялся и пошел вслед за Беком.
– Ух тебе щас будет, – подбодрил его Рагоза, когда он проходил мимо.
В коридоре Бек стоял у окна и смотрел куда-то вдаль. Когда подошел Роман, он не обернулся. И заговорил не сразу.
– О твоих подвигах мы уже информированы. Из Твердинска нам отчет прислали. Твой должен быть готов к завтрашнему дню.
– Уже готов. – Роман залез в карман и вытащил сложенный лист немнущейся бумаги. Лист под воздействием тепла рук тут же принял правильную форму.
Бек все так же, не поворачиваясь, протянул руку и взял отчет.
– Почерк отвратительный… Руки дрожали?
– Я в вертолете, чтоб время не терять… Трясло очень.
– Понятно… Смотри, если сканер не сможет распознать, заставлю напечатать. – Он помолчал. – Кстати, твердинские тебе очень благодарны. Не так часто удается найти такое скопление диких упырей. Лежбище крупное. Но я, как ты понимаешь, от восторга не лопаюсь. Ты знаешь, что мы никогда не выезжаем на сомнительные адреса поодиночке?
– Знаю, но…
– Никаких «но». – Бек наконец повернулся и посмотрел ему в глаза. – Это правило. Одно из немногих, которые действительно стоит выполнять. Если у местного комиссара не было людей, ты обязан был клещом в него вцепиться и хоть в раскладушке у него в кабинете жить, но добыть себе прикрытие. Комиссар, кстати,
