На лице Эстреллы появилось удивление с примесью тревоги. Стэн ощутил скорее гнев и раздражение.
— То есть лечь в эту штуку с тем сумасшедшим? — спросил он.
Фон Психоаналитик пожал плечами.
— Я понимаю, что прошу вас об очень многом, — сказал он. — Раскрыть свое сознание перед нечеловеком, к тому же не совсем нормальным. — Он задумчиво помолчал и продолжил: — Вы ведь хотите поговорить друг с другом, прежде чем дать мне ответ, правда? Поэтому я вас ненадолго оставлю. И не только по этой причине, — честно добавил он. — Вы, наверно, не представляете себе, как тяжело машинному разуму вести беседу в реальном времени с двумя органическими существами, такими, как вы. Понимаете, скорость обработки информации совершенно разная, и у меня есть кое-какие другие… гм… дела, которые тоже требуют моего внимания. — И просто закончил: — Так что я выполню несколько поручений, а потом, после того как к вам придет Достигающий, вернусь. А пока до свидания.
И он вышел из комнаты.
Для того, кто никогда не состоял из плоти и крови, он изображает ходьбу превосходно, подумал Стэн. Мгновение спустя они с Эстреллой услышали шум открывающейся и закрывающейся двери. Стэн не мог решить, действительно ли фон Психоаналитик ради укрепления иллюзии открыл и закрыл дверь или проделал это лишь виртуально.
В любом случае он исчез. Но проблема осталась.
После ухода Зигфрида фон Психоаналитика Стэн и Эстрелла какое- то время молча сидели на своих насестах. Не потому, что им нечего было сказать. Напротив, сказать хотелось слишком много, а они не знали, с чего начать.
Начал Стэн.
— Хладнокровный сукин сын! — заявил он. — Какое право он имеет просить, чтобы мы раскрыли сознание перед спятившим хичи?
Эстрелла не ответила, сказала только:
— Он хороший человек, Стэн.
— К черту! Все хороши, когда пытаются тебя уговорить!
— Я не это имела в виду. — Она поколебалась, но добавила: — Я хочу сказать, что когда он впервые меня увидел, то не обалдел, не бросил на меня взгляд «о, какая жалость!» — ничего подобного, понимаешь?
Стэн удивился, но тут увидел, что Эстрелла пальцами касается своей левой щеки.
— О, — пробормотал он неловко. — Ну… — И не знал, что еще сказать, потому что сам начисто забыл о том, что лицо Эстреллы выглядит необычно. Он поерзал, откашлялся, похмыкал и наконец сказал: — Эй, Стрелл, да никто об этом не думает.
Она бросила на него печальный и ласковый взгляд. И сменила тему.
— Давай поговорим о деле.
Они поговорили. Говорили и говорили, и продолжали говорить, и так и не могли прийти к какому-нибудь удовлетворительному выводу. Возможно, потому, что его вообще не могло быть. Стэн подытожил разговор, воинственно заявив:
— Мне просто ненавистна мысль о том, что кто-то залезет ко мне в голову.
— Знаю, милый, — ответила Эстрелла, ласково касаясь его плеча. — Но дело в том, что мы перед ними в долгу. Они привезли нас сюда. Дали нам место, где можно жить, и все остальное. — Стэн пожал плечами, а Эстрелла прикрыла ладонью зевок. — Пойду полежу, — сказала она. — Если хочешь, поговорим позже.
Проходя, она поцеловала его в макушку, но ушла, не пригласив его с собой ни словом, ни взглядом, ни жестом. Стэну пришло в голову, что его ЛППЖСВ — однажды он слышал это сокращение, которое означает «лицо противоположного пола, живущее с вами», — иными словами, что его возлюбленная, та, к кому он все еще пытается привыкнуть, — что Эстрелла, если обойтись одним словом, слишком часто спит одна в последнее время. Со свойственным ему благоразумием, Стэн решил, что у нее просто менструация. Для Стэна эта теория оказалась очень полезной, потому что заодно объясняла и перепады настроения Эстреллы. Такая теория избавляла Стэна от необходимости задумываться над странностями женского поведения.
А странностей становилось все больше.
Размышляя об этом, Стэн снова вышел на веранду. Перед ним как и прежде раскинулись прекрасные луга, леса и покрытые слюдой горные вершины. И тут ему пришла в голову мысль. Он давно хотел пройтись, так почему бы не сейчас?
Первой проблемой оказался ведущий вниз винтовой пандус, по которому они когда-то пришли в свое новое жилище. Стэн сразу понял, что ничего особенно сложного в таком спуске нет, просто нужно идти вниз, пока не дойдешь до двери с обозначением «выход». Конечно, там не было этого английского слова. Зато была нарисована извилистая голубая стрелка. Стэн решил, что это одно и то же. Так и оказалось.
Перед ним раскинулся прекрасный вид — словно в «Алисе в Стране чудес», подумал он, вдыхая теплый ароматный воздух. В его походке появилась пружинистость, которая объяснялась не только тем, что сила тяжести здесь была на десять процентов меньше земной. Здесь он вообще прекрасно себя чувствовал. Плотная зеленая и фиолетовая трава под ногами смягчала шаг. В воздухе виднелись легкие облака светло-розового пуха, похожие на пушинки хлопка, о которых он читал, но никогда на Земле не видел. В далеком небе, в стороне от вершин, таяла радуга.
Он сказал себе, что более прекрасного места в жизни не видел. Было бы еще лучше, конечно, если бы с ним была Эстрелла. Ему хотелось показать ей кожистых маленьких жучков, которые сидели в пучках травы. Или красивые мелкие цветки, к которым он наклонился. Чтобы ощутить их запах…
— Боже! — воскликнул он, распрямляясь: красивые цветки принялись жевать его руку.
Присутствие Эстреллы сделало бы прекрасный пейзаж еще прекрасней, но с ней было хорошо повсюду, где угодно. Стэн задумался, не влюблен ли он в нее. У него не было основательных знаний о том, что значит «быть влюбленным», и он лишь предполагал, что такое возможно.
Это привело к встречному вопросу: влюблена ли в него Эстрелла?
Чем больше Стэн думал об этом, тем менее был уверен в ответе. Почему она должна быть в него влюблена? Он не защищает ее от опасности, не решает ее жизненные проблемы — и вообще Эстрелла лучше справляется с окружающим миром, чем он. Он не слишком привлекателен. (Ну, если это имеет значение, то она — с ее лицом — тоже.) Кроме того, приходилось признать, что он слишком молод, чтобы она принимала его всерьез, — подросток рядом со взрослой двадцатитрехлетней женщиной. Или двадцатичетырехлетней. Или даже старше, потому что Эстрелла не говорила ему, сколько ей лет. Не говоря уж о том, что мужчина, по расхожему представлению, должен быть старше своей девушки.
Недовольный своими мыслями, Стэн пнул спешащего куда-то жука и промахнулся. Он опустился на колени, потом лег на бок. Вытянулся на теплой траве, убедившись, что поблизости нет хищных цветков. Подложил руку под голову и закрыл глаза.
Он не чувствовал, что задремал, но проснулся, когда жесткие пальцы хичи сдавили его плечо.
Открыв глаза, он увидел незнакомое лицо — хичи, самец, молодой,
