вынужден был отступить и отказаться от попыток отбить замок несчастной маркизы Эрриси… Следует отходить к оборонным полкам, благо преимущество в скорости позволяет, стягивать их в непробиваемую броню и воевать дальше, в попытках заткнуть очередные бреши, ни в коем случае не подпускать эту лавину к Гнезду, к сердцу удела. Как он теперь посмотрит в глаза своему другу и повелителю, маркизу Хоггроги Солнышко, если боги позволят им встретиться живыми, на этом свете… Одно утешение, что вряд ли подобное чудо возможно… Будем сражаться, пока силы есть, но надолго ли их хватит, сил этих?..
Легли Ореховые, в полном составе, от тысячников до музыкантов, и в кабинете погасло еще одно знамя… И еще одно – это Зубастые иссякли все, до последнего человека…
Тем не менее, события на южном направлении Морева сумели меня удивить, и крепко удивили!
Одно дело – я, бессмертный и бесконечно могущественный, который и Мореву не по зубам… скорее, напротив… Однако ведь и мне пришлось отказаться от мысли победить ее своим Брызгой!.. Подозреваю, что даже и Черниллой утомился бы я махать, вырезая сию пакость поодиночке и рядами… И великаны мои каменные стоптались бы до подметок прежде, чем хотя бы уполовинили эти безглазые сгустки… Уж кто-кто, а я лично, своими руками, глазами, ногами, ушами, мыслями – прочувствовал почти неиссякаемость пресловутого Морева… одной четверти его. И все-таки воинство маркизов Короны свершило невероятное, невозможное; полагаю, что в пределах империи и за ее пределами никаким войскам не дано было бы повторить их подвиг: в долину, к Гнезду, в окрестности главного замка маркизов Короны, безглазые прорвались, но не бесчисленными ордами черных слепых безмолвных ратников, не единой всесокрушающей лавиной, а разрозненными ручейками и отдельными каплями… Надолго ли так? Подозреваю, что в ближайшее время эти ручейки пополнятся, сольются опять в смертельный поток и захлестнут Гнездо, вместе с его обитателями и защитниками, ставшими у них на пути… И хлынут дальше, в нутро Империи… Однако на сей миг – почти остановили, почти проредили! Иначе бы не добраться живыми до замка воспитанникам моим, юноше Лину и зверю Гвоздику, вместе с их спутниками, которым я посоветовал попытать удачи здесь, в уделе…
Да, да, сударь Хоггроги, ты по праву мог бы гордиться гибнущими войсками удела, если бы мог видеть, на что они оказались способны в последней своей войне, но тебе некогда, ты и сам по уши занят сражением все с тем же поганым и неизбывным Моревом… Мысленно я на твоей стороне, маркиз, и совершенно не возражаю, и даже хочу, чтобы тебя хватило подольше.
Татеми Умо небрежным движением пальца закрыл все раны и порезы на теле Цаги Крикуна, могучего предводителя наемного отряда воинов черных рубашек и единственного живого из них. Вылечил и отвернулся. Теперь все внимание мага вновь было сосредоточено на той стороне моста, на поле битвы, теперь уже сплошь заполненном страшным и безмолвным вражеским войском. Понемногу вечерело.
Цаги Крикун все еще сидел на земле, уже по-зимнему холодной, леденящей, несмотря на подстеленную под задницу попону, икал, терпеливо содрогаясь от приступов тошноты, непременно сопровождающих всякую лечебную магию, а над ним уже нависло тяжелое брюхо герцога Когори Тумару, рыцаря и главнокомандующего почти подчистую истребленного войска.
– Цаги! Ты… вот что… Попей, поешь… Вот мясо, держи, оно магией пропитано, жри как следует, с запивочкой, оно скорее кровь в тебе пополнит. Отдыхай, восстанавливайся и жди своей очереди. Будешь вон с тем молодцом держать выход с моста.
Цаги повернул голову, куда указано, и тут же кивнул, мгновенно поняв что к чему. Да и трудно было не понять, дело-то не из сложных…
Пространство за мостом вплотную забито черными. Узкой и плотной лентой в два ряда они движутся по мосту, с тем, чтобы переправиться на эту сторону. Однако, в одном шаге от имперской земли, их встречает меч седого рыцаря Санги Бо: Санги Бо скупыми и короткими ударами сечет безглазые головы и те, вместе с телами (я это видел как сгустки странной маны, побольше и поменьше), падают вниз, в пропасть, ибо рыцари заранее обрубили боковые поддерживающие канаты, так, чтобы наступающему врагу легче было кувыркаться в бездну.
– Смотри, Цаги: как рыцарь Санги Бо устанет, так его сменит рыцарь Хоггроги, потом я, а потом уже вы вдвоем с рыцарем Керси Талои. Ну и потом опять Санги, и так по кругу, пока нам всем не надоест. Сударь Татеми Умо от махания мечом и секирою освобожден, по ветхости возраста, а также потому, что у него есть дела и поважнее. Все понятно?
– Так точно, ваше высокопревосходительство!
– Ты не вскакивай, а сядь, сидя жуй. Жуй, и на превосходительство не отвлекайся, говори светлость, оно и короче, и силы сбережешь.
– Так точно, ваша светлость!
– Вот, другое дело. Еще вопросы?
Цаги отрицательно помотал туго набитыми щеками. У него были наготове вопросы, много вопросов и недоумений, да только Цаги Крикун с безусой юности научился понимать походную жизнь и хорошо знал все изнанки и таинства военной службы: его светлость ни на какие посторонние вопросы отвечать не собирается, а вот дать пинка, прямо по голове, может запросто, ибо его светлость не терпит возражений и умничанья от простых воинов. Он и рыцаря может приструнить так, что тот на годы вперед запомнит… И кулачищи у его светлости – ох, тяжелые, до сих пор зубы и ребра поскрипывают… А так – конечно, хорошо было бы узнать: что это за гадость такая на них навалилась? Рубишь ее, на части полосуешь – а она хоть бы что: без крика, без крови… И долго ли они будут этак вот по кругу сменяться, мост защищать? И почему со столь малым войском прибыли сюда? И почему погубили полки на той стороне, вместо того, чтобы держать легкую оборону на этой? И почему бы вообще – не обрубить канаты, поддерживающие мост, и тем самым, не обрести безопасность и долгую передышку? Цаги уставился на тусклое, едва трепещущее свечение знамени черных рубашек: ого! Значит, держатся еще ребята! Сколько их, где они там? Подумал и едва не подавился стыдом, осознав тупость своих мозгов: знамя именно из-за него одного светиться продолжает, потому что он, Цаги Крикун, жив, единственный из всей дружины черных рубашек. Эх… Бились они как надо, нарубили этих слепошарых будь здоров! Да толку-то – их вроде как и не убавилось ничуть.
Вон он – мост, вон они – черные наступают.
Дело для опытного воина простейшее: руби да бей, так, чтобы мертвый ли, живой безглазый – в пропасть валился: взмах – удар, взмах – удар… Правой, правой, левой, правой, левой, левой… Одна рука бьет – другая силы копит, одна нога в упоре – другая расслаблена, отдыхает… Вот только воздуху, воздуху маловато и испарина по всему телу…
– Хогги…
Маркиз Короны легко подхватился и словно бы в небрежном танце крутанулся, пропуская за спину уставшего рыцаря Санги Бо, в то время как секира в его левой руке смахнула в пропасть сразу двоих безглазых…
– Не ранен, Санги?
– Не-е… Фу-у-уххх, устал…Что жуешь, ваша светлость?
– Кабанчика вяленого. Сил набираю, скоро моя очередь.
– И мне дай. Только сначала попить. Ох, Когори, худо мне: думал, много у меня сил – а все вытекли, на простейшем-то деле. Руки ломит – и от меча, и от секиры, воздух свеж – а словно дышать нечем… Старость…
Но – нет, похоже, что старость тут была ни при чем: сам маркиз Короны, громадный и неутомимый, сражался очень долго, но тоже выдохся раньше, чем рассчитывал!
Когори Тумару, сменивший маркиза, продержался совсем немного, в сравнении с маркизом, и заметно меньше, чем Санги Бо. Герцога Тумару сменили двое: черная рубашка Цаги Крикун и юный рыцарь Керси Талои. Он встали с двух сторон, чтобы друг другу не мешать, и на диво быстро сладились – рубить каждый по своему участку.
– Тут явно, что дело в ауре местной, она силы вытягивает. Только заступили – а уже вон как дышат, оба в мыле! Татеми, а ты что скажешь? Как по науке – может такое быть?
Маг хмуро кивнул. Обычно он избегал вкушать любую иную пищу, кроме растительной, употреблять любые напитки, кроме простой воды, сейчас же охотно ел жирное мясо, пил бодрящий отвар.
– Похоже, так и есть. Здесь не прямое колдовство, направленное на каждого из нас, но сама аура пространства, которой потребны силы всего живого… Быть может, чтобы подкармливать мощью сию
