выправляющимся корпусом Кристины. Они держались за руки, их лица были торжественны и печальны.
— Их здесь нет, — сказал я. А если они здесь, то самое время отправить их обратно, — новая боль в ноге заставила меня содрогнуться, — обратно, туда, где их место. Нажимай на педаль.
Я отпустил сцепление, и «Петуния», набирая скорость, покатилась вперед. Две человеческие фигуры не исчезли, как призраки в фильмах ужасов: они заметались то в одну сторону, то в другую, их краски поблекли… а потом они просто растаяли в воздухе.
Мы взгромоздились на корпус Кристины и раздавили его. Затем я включил задний ход, и мы поехали на то, что еще недавно называлось машиной. Теперь ее уже не существовало на свете.
Я выключил двигатель и потерял сознание.
Очнулся я двадцать первого января. Моя левая нога снова была в гипсе. На ней висели знакомые веревки и противовесы. Рядом с моей постелью сидел человек, которого я не видел никогда прежде. Он взглянул на меня и отложил книгу, лежавшую у него на коленях.
— Поздравляю тебя с прибытием на этот свет, Дэннис, — улыбнувшись, проговорил он.
— Вы врач? — спросил я, думая узнать, где находится доктор Арроуэй, лечивший меня в прошлый раз.
— Инспектор полиции штата, — представился он, — Ричард Мерее. Можно просто Рик.
Он осторожно протянул руку, я прикоснулся к ней. Я и в самом деле не мог пожать ее. У меня болела голова. Хотелось пить.
— Послушайте, — сказал я. — Я не возражаю против разговора с вами, но мне хотелось бы повидаться с врачом. — Я помолчал, а потом добавил:
— Мне нужно знать, буду ли я когда-нибудь ходить снова.
— Если доктор Арроуэй говорит правду, — добродушно произнес Мерее, — то ты будешь ходить через шесть недель. Ты не сломал ее, Дэннис, хотя она и опухла, как сосиска. Твой врач говорит, что ты легко отделался.
— Что с Эрни? — спросил я. — С Эрни Каннингеймом? Вы знаете… Он отвел глаза.
— Что с ним?
— Дэннис, — сказал он и немного замешкался. — Не знаю, самое ли время…
— Я прошу вас. Эрни… он мертв?
Мерее вздохнул.
— Да, он погиб. Он и его мать попали в дорожную аварию. Был густой снегопад. Это был несчастный случай.
Я хотел говорить, но не мог. Мерее налил в стакан воды из графина, стоявшего на столике, и протянул его мне. Я выпил его до дна.
— Что именно произошло с ними? Мерее сказал:
— Из-за снега они не разглядели указатель поворота. Машина упала с обрыва и взорвалась.
Я закрыл глаза. Они много пережили. И настрадались. Все трое. Дэннис, в машине находилось трое людей…
— Трое?
— Да. Один тракторист ехал за ними следом и видел, что в машине происходила ссора. Однако мы нашли только два трупа. По нашей версии, они подобрали какого-нибудь хитчхайкера, который скрылся с места аварии до прибытия полиции.
Все было нелепо, но не смешно. Нужно было знать Регину Каннингейм, чтобы понять смысл происшедшего. Регина ни разу в жизни не подбирала хитчхайкеров. И никогда не меняла своих привычек.
Это был Лебэй. Да, он не мог находиться сразу в двух местах. И когда увидел, к чему клонится дело в гараже Дарнелла, то бросил Кристину и попытался вернуться к Эрни. Можно только гадать о том, что случилось дальше. Но мне кажется, что Эрни вступил в борьбу с ним… и по крайней мере заслужил собственные похороны. Я не циник, но это лучше, чем ничего.
— Погиб, — проговорил я, и ко мне вернулись слезы. Я был слишком слаб, чтобы остановить их.
— Расскажи мне о том, что произошло, — сказал Мерее. — С самого начала, Дэннис.
— А что рассказала Ли? — спросил я. — И как она?
— В пятницу вечером она проходила обследование здесь, — тихо произнес Мерее. — У нее было небольшое сотрясение мозга. Кроме того, ей наложили дюжину швов на затылке. Лицо, к счастью, не пострадало. Она очень красивая девушка.
— Она прекрасная девушка. — поправил я.
— И она ничего не желает говорить. Ни мне, ни своему отцу. Она настаивает на том, что ты сам должен рассказать — если захочешь, конечно. — Он задумчиво посмотрел на меня.
— Мне предстоит большая работа, — пробормотал я и подумал о всех годах, которые провел вместе с Эрни. Но как я мог рассказать о них? Подобная идея показалась мне абсурдной.
— Так что же произошло? — повторил свой вопрос Мерее. — Расскажи, Дэннис.
— Вы все равно не поверите, — угрюмо сказал я.
— Может быть, поверю, — медленно проговорил он. — Знаешь, это дело сначала расследовал парень по фамилии Дженкинс. Он был моим другом. Хорошим другом. Он погиб, но за неделю до смерти сказал мне, что в Либертивилле происходят такие события, в которые никто не поверит. Затем его убили. Так что для меня это личный вопрос.
Я осторожно повернулся.
— Больше он ничего не говорил?
— Он сказал, что ему удалось раскрыть одно старое убийство, — произнес Мерее, глядя мне в глаза. — Но добавил, что убийца уже умер.
— Лебэй, — пробормотал я и подумал, что если Дженкинс так много узнал, то Кристина должна была охотиться за ним. Дженкинс шел по верному пути.
Мерее сказал:
— Да, Дженкинс упоминал эту фамилию. — Он придвинулся ко мне ближе. — И я скажу тебе кое-что еще, Дэннис. Дженкинс был первоклассным водителем. До свадьбы он участвовал в гонках в Филли-Плэйнс, и у него была целая коллекция медалей и вымпелов. Он ехал со скоростью сто двадцать миль, и у его «доджа» был форсированный двигатель. Если его кто-то догнал и сбил — а мы знаем, что все так и было, — то этот кто-то был дьявольским асом.
— Да, — проговорил я. — Он был дьявольским гонщиком.
— Я пришел к тебе сам по себе, неофициально. У меня нет ни магнитофона, ни радиопередатчика в кармане. То, что ты скажешь, не будет считаться твоими показаниями. Все останется между нами. Но я должен знать все о смерти Руди, потому что мне часто приходится видеть его жену и детей. Понимаешь?
Я обдумал его просьбу. Я думал долго — больше пяти минут. Он не мешал мне. Наконец я кивнул.
— О'кей. Но вы все равно не поверите.
— Увидим, — произнес он.
Я открыл рот, не зная, о чем буду говорить.
— Знаете, он был рохля, — начал я. — В любой средней школе их бывает по крайней мере двое — это как закон природы. Каждого стараются топтать ногами. Только иногда… иногда они находят что-нибудь помогающее им удержаться и выживают. У Эрни был я. А потом у него появилась Кристина.
Я посмотрел на него. Он внимательно слушал.
— Я только хотел, чтобы вы поняли это, — сказал я, а затем какой-то вязкий комок подкатил к моему горлу, и я не смог выговорить того, что, вероятно, должен был произнести: «Ли Кэйбот появилась позже».
Я выпил еще один стакан воды. Я говорил в течение следующих двух часов.
Вечером меня навестили отец и мама. Мое настроение уже улучшилось, потому что как раз перед их приходом ко мне заходил доктор Арроуэй. Он сказал, что я потерял еще не все шансы когда-нибудь
