Бонни поднялась с негодующим видом:
— Как же вы после этого можете утверждать, что кто-то из нас приложил руку к преступлению!
— Я не утверждаю, — ухмыльнулся Глюк. — Я просто не исключаю такую возможность.
— Да ведь нас захватили и связали!
— А предположим, кто-то из вас нанял этого долговязого изобразить захват — чтобы обеспечить себе алиби?
— О боже! — Батчер воздел руки к потолку.
— Вот дурак, — сказал Тай.
Инспектор Глюк опять улыбнулся, пошарил в кармане плаща, достал большой конверт из плотной бумаги и не спеша его распечатал.
— Что там? — не выдержал Эллери.
Лапища инспектора нырнула в конверт и извлекла какую-то круглую маленькую штучку.
— Видали такие раньше? — спросил Глюк, ни к кому в отдельности не обращаясь.
Все облепили его, доктор Джуниус тоже сунул нос. Оказалось, что это голубая фишка с золотой подковкой.
— Клуб «Подкова»! — в один голос воскликнули Тай и Бонни.
— Ее нашли в кармане Джона Ройла, — сказал инспектор. — Не это важно.
Тем не менее он держал фишку осторожно, двумя пальцами, вроде как боялся стереть оставленные на ней отпечатки пальцев. Дав всем полюбоваться фишкой, Глюк положил ее обратно в конверт и вытащил из него стопку клочков бумаги, скрепленных канцелярской скрепкой.
— Скрепка — моя, — пояснил он. — А эти клочки я обнаружил в кармане Джона Ройла.
Эллери взял их и разложил на кушетке. Соединить отдельные фрагменты по линиям разрыва труда не составило. В результате получилось пять небольших листков с голубым типографским логотипом клуба «Подкова». На каждом листке стояла дата, слова «Я вам должен», сумма в долларах и подпись: «Джон Ройл». Все было написано чернилами одного цвета. Суммы были разные.
Эллери сложил их в уме: ровно сто десять тысяч долларов.
— Знаете что-нибудь об этом? — спросил инспектор.
Тай недоверчиво изучал долговые расписки. Кажется, его сбивала с толку подпись.
— В чем дело? — быстро спросил Эллери. — Это не отцовская подпись?
— Да нет, рука-то его... — пробормотал Тай.
— На всех пяти?
— Да. Вот я и не могу понять...
— Чего именно? Вы что, об этих долгах отца ничего не знали? — удивился Глюк.
— Нет, не знал. Во всяком случае, что отец так глубоко увяз у Алессандро. Сто десять тысяч долларов! — Тай сунул руки в карманы и нервно заходил по комнате. — Да, отец был отчаянным игроком, но чтобы вот так...
— Вы хотите сказать, что отец разорился, а его родной сын об этом не знал?
— О финансовых делах мы говорили с ним очень редко. У меня была своя жизнь, а у него — своя.
И Тай полностью ушел в созерцание игры огня в камине.
Глюк собрал клочки расписок, скрепил их и положил обратно в конверт. Кто-то тихо кашлянул. Эллери обернулся. Это был доктор Джуниус, он нервничал.
— Дождь прекратился. Думаю, теперь вам можно лететь.
— Доктор, опять вы за свое, — недовольно пробурчал инспектор. — Вам что, не терпится нас отсюда выпроводить?
— Нет-нет, — поспешно возразил Джуниус. — Просто я беспокоюсь о мисс Стюарт. Ей необходим отдых.
— А это напомнило мне... — сказал Глюк и бросил взгляд на лестницу. — Раз уж я здесь, надо поговорить со стариком.
— Доктор Джуниус считает, что это будет неразумно, — сухо заметил Эллери. — Или твою кожу и дробь не пробьет? Учти, у Толланда Стюарта возле кровати ружье.
— Да неужто? — ахнул Глюк и двинулся к лестнице.
— Осторожно, инспектор! — крикнул Джуниус и кинулся за ним. — Он ведь даже не знает, что его дочь умерла.
— Да будет вам, — поднимаясь по ступенькам, бросил Глюк. — Такие застенчивые обычно имеют привычку подслушивать в замочную скважину или с верхней площадки.
Вспомнив лицо старика под дождем, Эллери мысленно поаплодировал прозорливости Глюка: старик, конечно, узнал о смерти дочери. Недолго думая, Эллери направился вслед за Глюком и доктором. Наверху было темно.
— В этом морге есть хоть одна лампочка? — споткнувшись о последнюю ступеньку, рявкнул инспектор.
— Сейчас, сейчас, минуточку, — причитал Джуниус. — Выключатель... — И доктор исчез во тьме.
Эллери замер, но, сколько ни вслушивался, ничего не уловил, кроме потрескивания дров в камине и бормотания Батчера, успокаивающего Бонни.
— А что такое? — спросил Эллери.
— Мне послышалось, кто-то крадется. Но видимо, я ошибся. В таком мрачном доме живо с катушек съедешь.
— Думаю, ты не ошибся: очень может быть, что старик и правда подслушивал, а когда понял, что мы идем к нему, спрятался в спальне.
— Джуниус, ну где же ваш проклятый свет? — взревел Глюк. — Давайте-ка глянем на этого старого индюка.
Вспыхнул свет; оказалось, что они стоят в просторном холле с ковром на полу и картинами голландских мастеров по стенам. Прекрасная живопись, отметил Эллери. В холл выходило много дверей, все они были закрыты, и никаких признаков хозяина.
— Мистер Стюарт! — крикнул просительно Джуниус. В ответ — тишина.
Доктор жалобно посмотрел на Глюка:
— Ну вот, инспектор, мистер Стюарт не хочет вас видеть, он в дурном настроении. Вы не могли бы отложить разговор на завтра?
— Могу, но не хочу, — ответил полицейский. — Где его берлога?
Доктор в отчаянии всплеснул руками и заверещал:
— Он же нас всех перестреляет! — После чего неуверенной походкой подошел к дальней двери и постучал трясущейся рукой.
— Убирайся! — донеслось из-за закрытой двери.
Доктор хрюкнул и попятился назад.
— Мистер Стюарт, откройте нам! — властно потребовал инспектор.
— Кто там?
— Полиция.
— Убирайтесь из моего дома! У меня с полицией никаких дел нет! — шепелявил, как беззубый, Толланд Стюарт.
— Мистер Стюарт, вам известно, что ваша дочь Блит убита? — строго прикрикнул Глюк.
— Я это уже слышал! Кому сказано, убирайтесь!
— Дедушка! — Через холл к ним неслась Бонни.
— Мисс Стюарт, прошу вас, только не сейчас! — взмолился доктор Джуниус. — Он неприятен в гневе, может обидеть вас.
— Дедушка! — рыдала Бонни, барабаня кулачками в дверь. — Впусти меня. Это я, Бонни. Мама... она умерла. Ее убили. Теперь мы только одни с тобой. Прошу тебя, открой мне!
— Мистер Стюарт! — воззвал к хозяину Джуниус. — Сэр, это ваша внучка Бонни Стюарт. Вы ей нужны, сэр. Откройте же, поговорите с ней, успокойте ее!
