предлагаю спокойно поискать вокруг нас признаки еще каких-нибудь миров. Думаю, мы сумеем найти их и это поможет сделать окончательный вывод.
— У тебя уже есть новая гипотеза? — поинтересовалась Мета.
— Разумеется, — кивнул Язон. — Давай помолчим немного. Надо подумать. За холмом, из-за которого выскочили свирепые всадники, пейзаж до-
вольно резко менялся. Сделалось намного суше, травяной покров постепенно вытеснялся песками и россыпью мелких камней, а ветер доносил издалека запах моря. Мгновенная цепь ассоциаций заставила Язона внимательнее смотреть под ноги, и это не было ошибкой. Поиски оказались вознаграждены. Наклонившись и потянув за чахлый хвостик, он быстро узнал съедобное растение и уже через несколько секунд держал в руках настоящий крено с далекой и коварной Аппсалы, куда однажды занесла его судьба. Мета никогда таких корнеплодов не видела, а потому и восторгов Язона разделить не могла, но все же почувствовала, что находка ценная.
— Это с еще одной, уже третьей по счету планеты? — догадалась она.
— Молодец, — похвалил Язон. — Я всегда любил тебя за то, что ты не только сильна, но и необычайно сообразительна для пиррянки.
Столь ироничный комплимент звучал почти как оскорбление, и могучие мышцы Меты инстинктивно напряглись.
— Спокойно, дорогая. Лучше послушай меня. Я как раз готов объяснить, на что это все похоже…
Но объяснить Язон ничего не успел.
Мета начала стрелять раньше, чем он понял, что произошло, а когда осознал, что десятка два всадников окружают их со всех сторон, то сам уже не успел выстрелить, так как стрела с тяжелым наконечником оглушила его даже сквозь шлем скафандра, и Язон почти лишился сознания. Почти. Ведь он еще относительно отчетливо помнил, как их связывали и тащили по земле, примотав к седлам моропов длинными веревками.
ГЛАВА 8
От нескольких ударов по голове мысли в ней изрядно путались. Синяки и ссадины также не добавляли ясности в рассуждения. К счастью, хоть кости остались целы. Что же касается Меты, Язон и в этом уверен не был. Ведь ей, похоже, досталось посильнее, так как сопротивлялась она с истинно пиррянским энтузиазмом и врагов поубивала и покалечила существенно больше, чем Язон, который в принципе склонен был сдаться сразу. Просто не получилось: налетевшие на них идиоты тоже любили подраться. А вообще, согласно одной из гипотез Язона, все эти дикие всадники являлись всего лишь сложно сконструированными фантомами. Так стоило ли расходовать энергию фактически на бой с тенью.
Теперь приходилось усомниться в стройности первоначальных предположений. Боль в голове и ногах, кровь, заливающая лицо, и крепкие веревки, врезавшиеся в запястья, лодыжки и ребра, — все это было слишком уж реально для фантомной атаки. Может, все-таки следовало вести себя решительнее? Это ж надо! Прорваться через ледяной кошмар, через контакт с черным монстром, хладнокровно распотрошившим их друга Троу, прошагать многие километры чужой земли, почти разгадать ее тайну и — погибнуть от рук неизвестно как залетевших сюда и уже однажды побежденных варваров с планеты Счастье! Что могло быть глупее?
Когда впереди появились шатры, Язон отметил, что их гораздо меньше, чем было в действительности у крупнейшего племени на Счастье, однако размер и куполообразная форма вполне соответствовали тому, что он помнил о временных жилищах кочевников. Всплыло в памяти даже их название на диалекте — камач. Моропы остановились в самом центре разбитого среди степей лагеря, воины подняли пленников и привязали по отдельности к двум столбам, врытым в землю метрах в трех друг от друга. И ни одна живая душа не вышла встречать их, никто не проявлял любопытства по поводу вновь прибывших. Возможно, здесь расположилось не все племя, а лишь его передовой отряд, поэтому в камачах не было детей и женщин, а воины не выходят без приказа на улицу. Или просто они сейчас отсыпаются после очередного набега. Такое объяснение вполне годилось, но не успокаивало. Ведь странностей с каждой минутой становилось все больше.
Мета до сих пор не приходила в себя, хотя серьезных повреждений на ее теле Язон не заметил. А суровые воины, закончив свое дело, развернулись и ушли, оставив пленников без присмотра. Освободиться от веревок, когда на тебя никто не смотрит, — задача не из самых сложных, и Язон, безусловно, справился бы с нею, но он был не очень уверен, что побег — это сейчас лучший выход. Собственно, никто пока не грозился убивать их. Убить можно было и на месте, здесь же явно хотели предложить нечто иное. Поэтому следовало ждать.
Язон попытался припомнить, о чем говорили доставившие их сюда всадники, и мгновенно облился холодным потом, осознав, что все их ничего не значащие фразы, обращенные друг к другу, произносились на датском (!) языке. Потом он как бы невзначай пригляделся к столбам, заляпанным чем-то белым, и холодный пот прошиб его вторично: ничем они не заляпаны. Это просто береста. Плохо отесанные столбы из настоящей березы. Такие росли во множестве на захолустной планетке со странным названием Поргорсторсаанд, где прошло его детство. Язон хорошо помнил целые рощи этих ослепительно белых, будто излучающих свет стволов с высокими, уютно шелестящими кронами. Ни на Счастье, ни на Пирре подобных деревьев никогда не встречалось. Исследовать и дальше все эти несообразности представлялось малоконструктивным. Легче всего было выдать объяснение происходящему одним коротким словом — бред. А может, и правда? То есть все вокруг элементарным образом не имеет никакого отношения к реальности, и единственное, что можно сделать в таком случае, — взять и проснуться.
Однако проснуться Язон тоже не успел, потому что из-за ближайшего камача появилась целая делегация, состоявшая из пеших воинов во главе с самим Темучином. Язон слишком долго общался с этим человеком, чтобы теперь не узнать его. Никакой путаницы здесь быть не могло. Меж тем в последний раз Язон видел великого завоевателя лежащим на ступенях его собственного дворца в Эолозаре с посиневшим от удушья лицом и сломанной шеей. А воскрешать людей никто в Галактике пока еще не умел.
Заниматься какой-либо дипломатией в сложившейся почти абсурдной ситуации было бы по меньшей мере странно, и Язон сразу выкрикнул то, что думал на самом деле:
— Темучин! Откуда ты взялся здесь? Тебя же убил Керк, вождь пиррян. Ты давно умер, Темучин. Тебя нет!
Язон кричал на понятном Темучину меж-языке, однако на лице великого покорителя племен отражалось полнейшее недоумение.
— О чем вопит этот чужестранец? — поинтересовался он у своих подданных. — Почему недостойный человек позволяет себе так разговаривать со мной?
Слуги вождя с готовностью ринулись вперед, дабы наказать недостойного человека, очевидно, тяжелыми плетьми, которые держали наготове, но Темучин жестом остановил их.
— Кто ты, чужестранец? Откуда у тебя это оружие и как им пользоваться?
Предводитель кочевников держал в руках оба трофейных пистолета и со всей очевидностью не узнавал своих старых знакомых. Он был похож на плохого актера, который решил разыграть историческую сцену первого знакомства Язона динАльта с Темучином, но плохо выучил роль и несет лютую отсебятину. И тогда Язон предпринял последнюю попытку достучаться до сознания настоящего Темучина:
— Неужели ты забыл меня? Ведь я твой давний враг, а после друг и на-
конец снова враг — Язон динАльт, пришедший с неба. Неужели ты не помнишь
меня?
— Как ты осмеливаешься, наглец, задавать мне вопросы?! — таков был резкий ответ Темучина. (Узнал — не узнал? Ни да, ни нет. Обидно.) — В этом мире хозяин — я, а ты — мой пленник. И это ты будешь отвечать на мои вопросы.
— Конечно, о великий Темучин!
