вкруг дома твоего плутал,во всякой сомневался вере.Сто лет прошло. И, как платан,стою теперь.Кто знает, Мери,зачем мне показалось вдруг,что нищий я? — И в эту осенья обезумел — перстни с рукя поснимал и кинул оземь?Зачем «Могильщика» я пел?Зачем средь луж огромных плавал?И холод бедственный терпел,и «Я и ночь» читал и плакал?А дождик лил всю ночь и лилвсе утро, и во мгле опаснойвсе плакал я, как старый Лир,как бедный Лир, как Лир прекрасный.
Галактион Табидзе
Снег
Лишь бы жить, лишь бы пальцами трогать,лишь бы помнить, как подле мостаснег по-женски закидывал локоть,и была его кожа чиста.Уважать драгоценную важностьснега, павшего в руки твои,и нести в себе зимнюю влажностьи такое терпенье любви.Да уж поздно. О милая! Стынуи старею.О взлет наших лиц —в снегопаданье, в бархат, в пустыню,как в уют старомодных кулис.Было ль это? Как чисто, как крупноснег летит… И, наверно, как встарь,с январем побрататься нетрудно.Но минуй меня, брат мой, январь.Пролетание и прохожденье —твой урок я усвоил, зима.Уводящее в вечность движеньеомывает нас, сводит с ума.Дорогая, с каким снегопадомя тебя отпустил в белизнув синем, синеньком, синеватомтом пальтишке — одну, о одну?Твоего я не выследил следаи не выгадал выгоды нам —я следил расстилание снега,его склонность к лиловым тонам.Как подумаю — радуг неровность,гром небесный, и звезды, и дым —о, какая нависла огромностьнад печальным сердечком твоим.Но с тех пор, властью всех твоих качеств,снег целует и губит меня.О запинок, улыбок, чудачествснегопад среди белого дня!Ты меня не утешишь свободой,и в великом терпенье любвивсею белой и синей природойты ложишься на плечи мои.Как снежит… И стою я под снегомна мосту, между двух фонарей,как под плачем твоим, как под смехом,как под вечной заботой твоей.