отчаянии заламывая свои костлявые руки, и почти подпрыгивая на крючковатых старческих ногах, пытаясь что-то разглядеть впереди. Его беззубый рот не переставая работал, губы шевелились, но Шторм была слишком далеко от загона, чтобы хоть что-то расслышать.
В доме хлопнула входная дверь, и Шторм повернула голову к крыльцу, на котором появилась Мария и торопливо направилась к ней, в глазах ее читалось выражение сильной тревоги. Шторм внутренне похолодела, предчувствуя беду.
– Что случилось, Мария? – воскликнула Шторм. – Где Кейн?
– О, дорогая моя, он вероятно уже в Ларами, в лазарете. Этот дикий жеребец снес сегодня забор в загоне и добрался до породистых кобыл, которых недавно купил Кейн за большие деньги.
Когда Кейн погнался за этим дьяволом, тот сильно укусил его за бедро. Два наших ковбоя положили Кейна на носилки и час назад отправились с ним в город, чтобы оказать Кейну медицинскую помощь.
Мария еще не кончила говорить, а Шторм уже пришпорила Бьюти и понеслась во весь опор к дороге, ведущей в город, так что только камни и гравий полетели из-под лошадиных копыт в пожухлую придорожную траву. Она добралась до Ларами на пятнадцать минут раньше обычного. Остановив Бьюти напротив небольшого здания, в четырех комнатах которого размещалась городская больница, она привязала лошадь к забору, которым было обнесено это медицинское учреждение, и вбежала в приемный покой.
– Где Кейн? – воскликнула она, схватив сестру милосердия, одетую во все белое, за руку.
– Успокойтесь, пожалуйста, мисс Рёмер, – ответила та. – Он помещен в палату.
– С ним все в порядке? Он сильно ранен?
– У него достаточно тяжелое состояние, – спокойно сказала сестра и повела Шторм по коридору. – Доктор Райт наложил ему тринадцать швов, у вашего брата глубокие разрывы мышечной ткани на бедре.
Наконец сестра остановилась у закрытой двери последней комнаты в этом небольшом коридоре.
– Что же касается жизни вашего брата, то она вне опасности, – добавила сестра и открыла дверь. – Он испытывает сейчас сильные боли, но доктор хочет дать ему снотворное, чтобы больной впал в глубокий сон, который, без сомнения, благотворно скажется на его состоянии.
Сестра вошла в комнату с белыми стенами и окликнула Кейна бодрым голосом:
– К вам посетительница, мистер Рёмер, и, как ни странно, она выглядит намного хуже вас.
Кейн лежал, утопая в подушках. Увидев Шторм, он протянул к ней руки, не в силах приподняться, и она бросилась к нему через всю комнату.
– Дорогая моя! – он погладил ее по белокурой головке, упавшей ему на грудь. – Я так и знал, что ты будешь сильно напугана. Смотри, как ты вся дрожишь!
Шторм оторвала голову от груди Кейна и взглянула ему в лицо. Из-под сильного загара на его лице проступала смертельная бледность. Мускулы вокруг рта были напряжены, губы плотно сжаты. Улыбка сочувствия и жалости тронула губы Шторм, и она погладила брата по голове, осторожно убрав волосы, упавшие ему на лоб..
– Тебе очень больно, да?
– Это скоро пройдет, – раздался с порога голос доктора Райта. Он держал в руках стакан, наполненный до половины прозрачной жидкостью. – Выйдите в коридор, Шторм, и подождите меня, – распорядился он, – а мне нужно осмотреть повязки на ране Кейна, чтобы убедиться, что она перестала кровоточить. Я выйду к вам минут через десять.
Доктор закончил осмотр пациента даже раньше обещанного срока и вышел к Шторм, ожидавшей его за дверью. С утомленным лицом, прислонясь к стене, он объяснил Шторм характер ранения и серьезность полученного Кейном повреждения ноги.
– Если он будет хорошо себя вести, – закончил доктор, – выполнять все требования, лечить, как следует больную ногу, то через месяц он будет как новенький. Поэтому вы с Марией должны следить, чтобы Кейн неукоснительно выполнял все медицинские рекомендации.
– А когда он сможет вернуться домой? Ему вряд ли понравится долго находиться здесь, в больнице.
Доктор понимающе улыбнулся.
– Я намерен задержать его здесь дня на два-три, чтобы посмотреть, как будут вести себя наложенные швы, и убедиться, что в рану не занесена инфекция.
Когда Шторм снова вошла в палату Кейна, он как будто только и ждал ее, пристально глядя на дверь.
– Я завтра же вернусь домой, – заявил он безапелляционно, с угрозой в голосе, хотя и улыбаясь.
– Ну, конечно, конечно, – ответила Шторм, почувствовав вызов в его голосе и стараясь смягчить его. – Однако ты понимаешь, что такое заявление накладывает на тебя определенные обязательства, – она взяла стул, придвинула его к постели брата и села. – Доктор только что сказал мне, что, возможно, ты и сможешь вернуться домой послезавтра – но это при условии твоего примерного поведения.
Кейн с мрачным видом проворчал что-то себе под нос, а Шторм с подозрением посмотрела на его недовольное лицо и презрительную ухмылку.
Притворяясь, что она не догадалась о его твердом намерении завтра же вернуться домой, Шторм сказала:
– Надеюсь, ты не намерен окончательно разделаться с этим жеребцом?
– Нет, конечно. Я только хочу вернуть пять моих кобылиц, которых этот негодяй самым бессовестным образом украл у меня.
Шторм встала и сняла одежду брата с крючка, на котором та висела. Повесив ее себе на руку, она
