полки с грязными книжонками мигал огнями древний бильярдный автомат, который на третьем ходу всегда сбрасывал счет.
Зайдя внутрь, Сью сразу же заметила Крис Харгенсен. Та сидела за одним из дальних столиков, а ее очередной приятель, Билли Нолан, проглядывал у журнальной стойки свежий номер «Популярной механики». Сью никак не могла понять, что такого нашла Крис — весьма обеспеченная, избалованная вниманием девушка — в этом Нолане, который выглядел как путешественник во времени откуда-нибудь из пятидесятых: зализанные блестящие волосы, кожаная куртка с множеством молний и машина с откидным верхом.
— Сью! — крикнула Крис. — Иди сюда!
Сью кивнула и махнула рукой, хотя в горле у нее, словно бумажная змея, проскребла, поднимаясь, неприязнь. При виде Крис ей вдруг почудилось, что она смотрит на полуоткрытую зеркальную дверь, где отражается Кэрри Уайт, сгорбленная и закрывающая руками голову. А ее собственное лицемерие (иначе и не назовешь ее кивок и этот приветственный жест рукой) вызывало чувство недоумения и отвращения к себе. Почему она просто не послала Крис к черту?
— Ароматизированное пиво, — сказала Сью. У Хьюби всегда продавалось настоящее бочковое пиво, и он разливал его в большие охлажденные кружки, какими пользовались еще в прошлом веке. Пока она читала и ждала Томми, ей буквально представлялась эта большая кружка холодного пива — для фигуры, конечно, сплошной вред, но отказать она себе не могла. Однако сейчас ее совсем не удивило, что ей почему-то вдруг расхотелось пить.
— Как сердечко, Хьюби? — спросила она.
— Эх, ребятишки, — произнес Келли, снимая шапку пены ножом и добавляя пива до краев. — Ничего- то вы не понимаете. Я вот сегодня утром включил электробритву, и как мне даст! Сто десять вольт и прямо через этот чертов стимулятор. Вам, конечно же, не понять, каково это, верно?
— Пожалуй.
— Точно не понять. И не дай бог тебе узнать, что это такое. Не известно еще, сколько выдержит такую пытку мой старый моторчик. Впрочем, гадать, наверно, не долго осталось: когда я сыграю в ящик и эти чертовы городские планировщики сделают тут автостоянку, вы все узнаете… С тебя десять центов.
Она положила монетку на мраморный прилавок и придвинула в его сторону.
— Пятьдесят миллионов вольт и все по больному месту, — мрачно пробормотал Келли и впился взглядом в маленькую прямоугольную выпуклость на нагрудном кармане рубашки.
Сью прошла через зал и устроилась на свободном месте у столика Крис. Та выглядела чертовски хорошо: черные волосы стягивала зеленая резинка, а облегающая блузка подчеркивала твердую высокую грудь.
— Как дела, Крис?
— Как нельзя лучше, — ответила она, пожалуй, слишком уж беззаботным тоном. — Новости слышала? Меня поперли с выпускного бала. Но я думаю, этот старый хрен Грэйл потеряет работу.
Сью, конечно же, слышала об этом. Как и все остальные в Ювинской школе.
— Папочка подает на них в суд, — продолжила Крис, затем, чуть повернув голову, крикнула через плечо: —
Билли бросил журнал и двинулся, шаркая ногами, в их сторону: руки на поясе, большие пальцы под ремнем, ладони у ширинки, джинсы, растянутые внизу как на распорках. Сью показалось, что он вывалился из какого-то дрянного фильма, и лишь усилием воли она сдержалась, чтобы не расхохотаться, закрыв лицо руками.
— Привет, Сюзи, — поздоровался Билли. Он сел рядом с Крис, приобнял и тут же принялся поглаживать ее плечо. Лицо его при этом хранило совершенно безучастное выражение — словно он щупал кусок говядины.
— Думаю, мы все-таки попробуем прорваться на выпускной бал, — сказала Крис. — В знак протеста или что-нибудь в этом духе.
— В самом деле? — Сью была откровенно удивлена.
— Да нет, в общем-то, — ответила Крис, думая уже о чем-то другом. — Не знаю, еще не решила. — Лицо ее вдруг исказила гримаса ярости, неожиданно и без предупреждения, как появляется воронка смерча. — Все из-за этой стервы Кэрри, черт бы ее побрал! Чтоб ей сдохнуть со всеми ее набожными выходками!
— Да брось ты. Что ты так заводишься?
— Если бы вы все тоже заявили, что не пойдете на бал! Боже, Сью, почему бы тебе не послать это дело к черту? Тут бы мы их и прижали. Я никогда не считала тебя послушной пешкой.
Сью почувствовала, что краснеет.
— Не знаю, как все, а я никогда не была ничьей пешкой. С наказанием я согласилась, потому что его заслужила. Мы действительно поступили погано. Вот так.
— Чушь собачья! Эта Кэрри, дурища хренова, трезвонит направо и налево, что все, кроме нее и ее драгоценной пресвятой мамаши, отправятся в ад, а ты ее защищаешь! Надо было взять эти салфетки и запихать ей в глотку, черт побери!
— Ну-ну… Ладно, Крис. Пока. — Сью резко встала и вышла из-за столика.
На этот раз покраснела Крис: кровь прилила к лицу так стремительно, словно ее внутреннее солнце вдруг заслонило красное облако.
— Тоже мне, Орлеанская Дева! Я помню, ты участвовала в этом, как и все мы!
— Да, — произнесла Сью дрожащими губами. — Только я остановилась.
— Ты только подумай, а? — с деланным удивлением воскликнула Крис. — Ну прямо святая! Забери свое пиво! А то я ненароком дотронусь и превращусь в золотую статую.
Сью повернулась к ней спиной и, чуть не споткнувшись, выбежала на улицу. Ей было очень плохо, настолько плохо, что ни слезы, ни злость не могли еще этого выразить. Она всегда умела ладить с другими и поссорилась с кем-то, пожалуй, в первый раз с тех пор, как они перестали дергать друг друга за косы. Впервые в жизни она поступила из Принципа.
И конечно же, Крис ударила ее в самое больное место: она действительно лицемерила, чего уж там. Укрытый глубоко-глубоко в душе жил ненавистный точный ответ: то, что она покорно приняла наказание и каждый день ходила в спортивный зал, где под присмотром мисс Дежардин они целый час потели, выполняя упражнения и бегая кругами, не имело ничего общего с благородством. Просто ей любой ценой нужно было попасть на свой выпускной бал. Любой ценой.
Томми еще не появился. Внутри у Сью словно свернулся тугой узел, и она направилась обратно к школе. Сью, славная Мисс Женский Клуб, Сюзи-Картинка, Примерная Девочка, которая делает Это только с мальчиком, за которого собирается выйти замуж — разумеется, с соответствующей публикацией и фотографиями в местном воскресном приложении. Двое ребятишек. Которых нужно будет драть, чтобы света белого невзвидели, если они проявят хотя бы какие-то признаки честности, — если будут ссориться, драться или откажутся улыбаться каждому, кто этого ожидает.
Выпускной бал. Голубое платье. Букетик на корсаж, что пролежал с полудня в холодильнике. Томми в белом смокинге, камербанде, черных брюках и черных ботинках. Родители, щелкающие в гостиных своими «Кодаками» и «Поляроидами». Креповые украшения, маскирующие голые стены и потолочные балки спортивного зала. Две группы: одна играет рок, другая — медленную музыку. Лишние тут не нужны. Всякие там Крис и прочие, держитесь подальше. Только для будущих членов загородного клуба, будущих жителей Чистого Американского Городка.
Наконец прорвались слезы, и она бросилась бегом.
Из книги «Взорванная тень» (стр. 60):
Приведенный ниже отрывок взят из письма Кристины Харгенсен Донне Келлог. Донна Келлог переехала из Чемберлена в Провиденс, штат Род-Айленд, осенью 1978 года. Очевидно, она была одной из близких подруг Крис Харгенсен, которой та особенно доверяла. Письмо отправлено 17 мая 1979 года.
«Короче, меня выперли с выпускного бала, а папочка сдрейфил и решил не подавать на них в суд. Но им это так не пройдет. Я еще не знаю, что сделаю, но, клянусь, я им всем, сукиным детям, такой сюрприз
