владельцев, новых постояльцев гостиницы. Только одна пара обуви показалась ей знакомой: черные сверкающие ботинки с порванными шнурками, связанными в узелок. Еще несколько шагов, и она поравняется с ними. Джоанна подняла голову и увидела, как агент ФБР Марвин Аргус подходит к портье. Она замахала портье, знаками показывая не выдавать ее, быстро завернула за угол и нажала кнопку лифта. Двери открылись, и она проскочила внутрь.
Бродить по «Челси» было сродни путешествию во времени и пространстве. Джоанна поднималась наверх в лифтовой кабине, оформленной в стиле заправочной станции середины прошлого века. Когда двери открылись на седьмом этаже, Джоанна очутилась в фойе с витиеватой, богато украшенной лестницей, при виде которой в ее памяти живо всплывали воспоминания о своей поездке в Париж по студенческому обмену. Джоанна повернула налево и, отворив защитную противопожарную дверь из дерева и стекла, оказалась в пустынном коридоре, залитом лучами закатного солнца. Ее номер с высокими окнами и ставнями в стиле построек на южных плантациях находился в задней части здания. Как только Джоанна открыла дверь, белая пушистая лапа с выпущенными когтями полоснула воздух, готовая в кровь исцарапать каждого, кто появится на пороге.
Это был единственный кот в Нью-Йорке, нападающий на людей.
Должно быть, сегодня горничная пришла поздно, потому что Гам все еще злился и был настроен на драку. Горничная всегда брала с собой водяной пистолет, чтобы держать кота на расстоянии. У Джоанны не было подобного оружия – от острых, как бритва, когтей ее защищала только плотная джинсовая ткань. Она быстро проскользнула мимо кота. Гам последовал за ней по коридору в просторную гостиную, где напротив камина так заманчиво стояло мягкое кресло. Но Джоанна, не раздеваясь, проследовала на кухню: кот был голоден, и еда могла ненадолго уберечь ее от приставания животного. В дни, когда Джоанна чувствовала себя особенно подавленно, она запирала Гама в ванной, но большую часть времени он свободно бродил по номеру, терся об ее ноги, мурлыкал и царапался, когда касался спиной твердых предметов. Спинной нерв кота был поврежден задолго до того, как она его нашла, и любой физический контакт причинял ему мучительную боль. И все же Гам требовал ласки каждый раз, как она входила в комнату.
Пока кот был занят миской с едой, Джоанна осмотрела дверки огромного шкафа с облицовкой из клена – один из немногих предметов интерьера, сделанных на заказ и перевезенных сюда из Чикаго. Кошачьи волоски в дверном замке были не тронуты во время ее отсутствия. Она повернула ключ в замке, и перед ней возникли ряды полок, ящиков и встроенный стол, на котором в беспорядке валялись газетные вырезки о тех, кто был жестоко и беспощадно убит, и о тех, кто все еще был в игре. Ее дневник был открыт на чистой странице, куда она записала недавнее послание Зайцу от Тимоти Кида. Затем она привела в порядок стол, отложив в сторону бумаги, относившиеся к присяжным, которые остались в живых. Материалы об убитых присяжных она рассовала по ящикам стола. Дело Тимоти Кида лежало в отдельном ящике.
Сегодня она словно чувствовала его. На нее напала та же паранойя. Джоанна медленно повернулась и взглядом пробежала по комнате. Везде царил порядок. На первый взгляд, все вещи были на месте, никаких следов проникновения. Только почта была разбросана по полу, но Джоанна знала – Гам злится из- за горничной и ее водяного пистолета. Все так, как должно быть, и, тем не менее, ее не покидало ощущение напряжения, висевшего в воздухе. Даже за такими толстыми стенами в полной тишине покой был практически недостижим. Каждый день проходил в ожидании, в постоянной готовности к чему-то.
Гам расправился с кормом, потянулся и направился к корзинке, где, сделав свои обычные три оборота, свернулся на красной подушке для послеобеденного сна. Выражение на морде говорило о полном удовлетворении – это заставляло незнакомых людей ошибочно полагать, что его можно погладить. По телевизору шли новости. Джоанна откинулась на спинку стула, посасывая болеутоляющую таблетку.
Все главные телеканалы превратили сообщения о кровавых убийствах в своего рода мини-сериал, который сопровождался зловещей музыкой, как только речь заходила о Косаре. Серийный убийца словно не доверял репортерам, сам поддерживал свою славу и заставлял говорить о себе, оставляя на месте преступления знак косы, начертанный кровью на стене. Он также вел счет убитым присяжным, отмечая кровавыми черточками их число. В его последнем послании было девять черточек…
– …Осталось трое, – заявил ведущий, сверкая белозубой улыбкой.
Сегодня в качестве гостя программы выступал бывший федеральный судья, который открыто обвинял ФБР в неспособности остановить издевательство над американской судебной системой: «Если мы не можем гарантировать безопасность каждого присяжного, закон теряет свою силу».
Ведущий слушал с насмешливым сочувствием, затем вдруг перебил поток речи судьи, выразив сожаление по поводу того, что «почти месяц прошел с момента последнего убийства…»
Его рассказ не содержал ничего нового или интересного для Джоанны. Это походило на скучное повторение уже рассказанного: те же интервью с друзьями и родственниками погибших. Некоторые из этих людей стали случайными игроками, по неосторожности выдав местонахождение скрывающегося присяжного, другие брали деньги за эту информацию. Некоторые члены семей выбрали славу вместо денег, приобретя за последние полгода невероятную популярность. Когда других новостей не было, всегда можно было взять интервью хотя бы у этих людей.
Джоанна закрыла глаза, желая немного вздремнуть. Сон – это роскошь, которую многие недооценивают в этой жизни. Скоро волнение и боль уйдут. Понятие рая ассоциировалось у нее не с местом вечного покоя, а с маленьким окном во времени, несколькими безмятежными моментами между бодрствованием и сном, блаженным сном.
Каждый вечер на автостоянке Нэда собиралась небольшая компания поговорить о том, о сем. Вот и сейчас, проходя мимо с подарком от Мэллори подмышкой, Рикер заметил их. Четверо стариков сидели кружком на складных стульях с бутылкой вина, которой согревались в вечерней прохладе. Они поприветствовали Рикера и громче включили радио. Воздух наполнила какая-то испанская мелодия, и они стали покачиваться на стульях в такт музыке. С каждым шагом тело Рикера становилось все легче, легче и наконец полностью растворилось в воспоминаниях о прошлом.
В то далекое лето ему исполнилось семнадцать, он оставил дом отца и уехал прочь за две тысячи миль. Рикер проделал этот путь до Мексики мимо приграничных туристических стоянок дальше, на юг, по дорогам, где не было названий и направлений, только песок под колесами ржавого старенького «фольксвагена», купленного им почти за бесценок. В те дни машина была ему необходима, ведь куда бы Рикер ни отправился, он везде брал с собой огромные усилители для своей электрогитары. Каждые десять миль ему приходилось останавливаться, чтобы выкопать колеса отважной машины из песка, каждые десять миль до Чолла-Бэй. Он нашел это место под небом, усеянным миллиардами звезд. До этого Рикер не знал, что так бывает, ведь в городе звезды казались расплывчатыми, одинокими точками. Тем летом загорелый, босой паренек из Бруклина узнал новые слова и новую музыку, которая проникла в его кровь и навсегда осталась в сердце, ожидая такого дня, как сегодня.
Большую часть жизни Рикер провел в попытках забыть это место – или время? – когда он был счастлив. Сейчас, погрузившись в воспоминания о Мексике, он знал, что никогда не вернется в Чолла-Бэй. Решив стать копом, Рикер отказался от своего счастья.
Сможет ли он когда-нибудь вернуться в полицию?
Звуки радио теперь доносились далеко позади. Рикер посмотрел на небо.
Звезд не было.
Он свернул налево, решив пойти домой другой дорогой, той, что проходила мимо бара. Там он мог курить и пить всю ночь, чтобы избавиться от этой музыки в голове.
Когда Джоанна открыла глаза, ей показалось, что она проспала всего несколько минут. Гам сидел у нее на коленях, довольно урча, и лизал шершавым языком ее лицо. Джоанна окинула комнату взглядом, задержав его на каминных часах. Сколько времени потеряно! Согнав Гама с колен, она поднялась и выключила телевизор. Кот был явно недоволен таким обращением. Задрав хвост, он гордо направился к своей корзине с красной подушкой.
Джоанна включила радио и настроила его на знакомый голос Иэна Зэкери. Этот человек, главный в игре, распоряжался человеческими жизнями, словно они ничего не значили. Трое присяжных уже были убиты в Чикаго, оставшиеся в живых предпочли уехать из города, где вынесенный ими вердикт оказался так непопулярен. Многие отказались от телохранителей, предоставленных полицией после того, как убили четвертого заседателя, находившегося под защитой ФБР. Пятое убийство произошло на заброшенной ферме
