Лара

Так думал он… Сквозь переплет окна
На плитный пол сиянье льет луна,
И лепка потолка, и ряд святых,
Что молятся на стеклах расписных,
Как призраки наполнили покой,
Казалось, жили… жизнью сверхземной.
А Лара, с черной гривой, хмурым лбом,
С колеблющимся на ходу пером,
Сам походя на призрак, воплотил
Весь ужас, что исходит из могил.

XII

Вот полночь. Всюду спят. Ночник в углу
Едва-едва одолевает мглу.
В покоях Лары шепот вдруг возник,
Какой-то говор, голос; резкий крик,
Ужасный вопль, — и смолкло сразу. Лишь
Раскаты эха повторяла тишь.
Вскочили все; страх подавляя, — в зал,
Туда, где вопль о помощи взывал.
Бегут с огнем едва зажженных свеч;
В ножнах, с испуга, всякий тащит меч.

XIII

Там навзничь, холоден, как мрамор плит,
Бледней луча, что по лицу скользит,
Простерся Лара; меч, полу-в-ножнах,
Как видно, выбил сверхприродный страх
Из рук его, — но видом грозен он,
И вызов на лице напечатлен.
Бесчувствен он, но в очертанье рта
Угроза смертью с ужасом слита:
Отчаявшейся гордости печать,
Стремление убить и проклинать.
Сквозь обморок застылый взор хранит
В спокойствии зловещем прежний вид:
В нем (пусть его подернул тусклый сон)
Гнев гладиатора изображен…
Его несут. Чу: дышит! прошептал!
Румянец темный снова заиграл;
Вновь губы алы; взор блуждает, дик,
И трепет жизни в теле вновь возник,
И странные бегут слова: их звук
Чужд языку, звучащему вокруг.
Они звучны, раздельно могут течь,
Но слугам ясно: то чужая речь.
А тот, к кому стремился их поток,
Не слышал их, да и — увы! — не мог!

XIV

Паж подошел; казалось, он один
Усвоил, что промолвил господин,
Но, изменясь в лице, он дал понять,
Что смысл речей не станут открывать
Ни он, ни Лара; и казался он
Всем происшедшим мало удивлен:
Склонясь над Ларой, он заговорил,
И тот язык родным, как видно, был
Ему, — и Лара внемлет нежный тон,
Что отгоняет полный страха сон,
Коль этот сон мог овладеть душой,
Что не нуждалась в муке сверхземной.

XV

Дурной ли сон, иль призрак он видал,
Он никому о том не рассказал,
Все в сердце скрыв. В измученную грудь
Обычный день вновь силы смог вдохнуть.
Ни врач не нужен был, ни духовник:
Вернулось все — и поступь и язык;
Возобновив занятья прежних дней,