встречи людей с общими интересами, даю им возможность обсудить взаимовыгодные дела. Понять нетрудно. Я упрощаю людям жизнь. Позволяю им чувствовать себя как дома. Я создаю настроение, в котором они могут договориться. Любое крупное учреждение этого государства, как и всякого другого, располагает такими людьми – как, по-вашему, подписываются крупные оборонные контракты, мистер Дрискилл? Вы давно в Вашингтоне. Вы знаете, как это делается. Когда людям легко друг с другом, они делают дело. Вы желаете производить ракеты для правительства? Хотите строить новые автономные подводные лодки? Я знаю множество людей по ту сторону океана, которые хотят заниматься бизнесом здесь. Дело не просто в подписи на листе бумаги – речь о том, что вы знаете… и кого вы знаете, и куда уходят деньги. Каждое крупное предприятие располагает батальоном таких, как я. За что же меня преследует пресса и все прочие?
– Собственно, не знаю. Думаю, за то, что большая часть ваших действий лежит вне закона – не сочтите за обиду.
Тони расхохотался, запрокинув голову.
– Бен, Бен, Бен, если следовать букве закона, нам всем место в федеральной тюрьме. Но так уж приходится жить… Тут сам закон виноват. Закон забывает о человеческой природе. Согласно букве закона, мы все – преступники. Такова политика. Я тружусь сам на себя и потому могу обеспечить собственную безопасность – и обеспечиваю, поверьте, – тем, что веду дела с лучшими, крупнейшими, самыми могущественными компаниями и народами и с их правительствами. Беспокоиться за меня – просто даром время терять.
– Одной фотографии, подтверждающей его связь с вами, оказалось довольно, чтобы облить грязью Дрю Саммерхэйза. А ведь есть еще Брэд Хокансен из Бостона… Вы обронили ему на ушко словечко насчет «Хартленд», и его чуть инфаркт не хватил…
– Адвокату следовало бы держаться ближе к истине, сэр. Если бы я знал, о чем вы говорите, то ответил бы, что Брэда Хокансена так легко не запугаешь… в особенности если ему светит крупный куш.
– Ваше имя мелькает повсюду, Тони. Вот теперь, насколько я знаю, оно всплыло совсем рядом с президентом. Прямо не знаю, что и думать!
– Что за бред вы несете? Я никак не связан с президентом.
Безмолвно поблагодарив Берта Роулега, Дрискилл возразил:
– В ваших руках, друг мой, находится самый крупный пакет акций компании LVCO, о которой в последнее время так много приходится слышать. Вас это не заставляет чуточку нервничать?
– Не понимаю… Президент и я вкладывали средства в акции одной компании… – Саррабьян тяжело, равнодушно пожал плечами.
– Вы не вкладывали – до последних нескольких месяцев. А купленные вами акции приобретались на имя одиннадцати различных корпораций, каковые все без исключения принадлежат вам или контролируются вами. Президент покупал акции много лет назад. Вот я и задумался, с чего бы вы вдруг принялись скупать их, а потом вдруг Ласалл выдал историю о том, как он инвестировал и реинвестировал средства и выкачивал все больше денег?.. Вы с Чарли Боннером…
– Мистер Дрискилл, должен сказать…
– Нет уж, позвольте мне закончить. На этом вы и сорветесь… Имейте в виду, я еще не понимаю, как все это складывается… но мы видим Дрю Саммерхэйза, ближайшего друга президента, человека, который распоряжался всеми его вложениями, когда тот ушел в политику, и президента в LVCO. Мы видим, как вы нашептываете Брэду Хокансену о каких-то проблемах в «Хартленд», то есть у Хэзлитта, – а Хэзлитт дерется с президентом за выдвижение. Я играю в «Соедини точки» и постоянно натыкаюсь на вас. Что, думается мне, превращает вас в основного игрока…
– Болтовня, друг мой…
– …в деле «Хартленд» и LVCO. Готов поспорить.
Саррабьян отошел к окну и встал, подбоченившись, глядя, как скачут и дурачатся клоуны, потешая его дочь и ее гостей.
– Какое простодушие, – задумчиво проговорил он. – Здесь обедали три последних президента. Я оказываю людям услуги. Оказываю услуги их братьям и сестрам, детям и племянникам. Вот вы, Бен, рассказали мне любопытную историю…
– Я думал, это все болтовня…
– Но вы ведь адвокат. Приходится полагать, что вы не опираетесь на догадки… на полет фантазии. Вообразить не могу, куда заведет ваш рассказ.
– О, я непременно найду доказательства. Я знаю, что вы связаны с «Хартленд» и LVCO. Не знаю, при чем тут президент….
– Я и президент связаны только потому, что владеем акциями одной компании? Господи, что за бред! – Он широко улыбнулся, отводя взгляд от картины детского веселья. – Так же законно, как охота на ведьм.
– Что ж, немало ведьм попало на костер. Вспомните: мы живем в век впечатлений – а не фактов. Не думаю, что Боннер сочтет это необоснованной охотой на ведьм. Тем более после того, как узнает,
– Право, о чем вы говорите? Что за игру со мной ведете? Что я должен думать?
– Я говорю о впечатлении. Газеты и телевидение придут в восторг от этой истории. «След Саррабьяна» – назовут ее они. А потом я намерен переговорить с президентом и, может быть, кое с кем из юстиции. Собственно, я слыхал, что министерство юстиции уже заинтересовалось вашими инвестициями…
– Вы даром тратите время, Дрискилл. Баллард Найлс ведь писал, что я связан с самой крупной собакой в стае и тем обеспечил свою безопасность. Уверяю вас, в этом он прав. Вы явились в мой дом, вы оскорбляете меня, говоря со мной как с обычным вором или биржевым шулером. С меня хватит…
– Мне казалось, ваши взгляды на жизнь предполагают, что все мы – воры и жулики. Разве не вы так говорили? А теперь кое-кто стал поговаривать, что президент как раз таков и есть… а он мой друг. И Саммерхэйз, лучший из всех известных мне людей, умер из-за этой истории… и след привел меня к вам. Я решил, что стоит приехать и предупредить вас. Возможно, еще не поздно спастись от последнего гибельного шага. Подумайте хоть о судебных издержках. И о потере лица! – Дрискилл передернул плечами. – Вы из тех, кто понимает, что такое «свой интерес». Если вы замешаны, то мой интерес в том, чтобы заставить вас поплатиться!
– Мы с вами общаемся на разной длине волны. Придется вам с этим смириться.
Дрискилл не слышал, как открылась дверь, увидел только, как чуть заметно кивнул Саррабьян.
– Мистер Дрискилл, меня ждут на дне рождения. Джефферс поможет вам выбраться из нашего лабиринта. Простите, что не провожаю, но я рад, что нам выпал случай побеседовать. Мне кажется, у вас сложилось совершенно ошибочное представление обо мне.
– Какое разочарование, – отозвался, вставая, Дрискилл. – Джефферс, я следую за вами.
– До свидания, Бен. Заглядывайте, – язвительно попрощался Саррабьян и вышел через балконную дверь на лужайку.
Маленькая девочка выскочила из стайки детей и бросилась к нему, размахивая руками.
Следуя за Джефферсом к прихожей, Дрискилл прошел мимо двери в бальный зал. Что-то заставило его остановиться и обратиться к дворецкому:
– Скажите, Джефферс, нельзя ли осмотреть бальный зал? Мистер Саррабьян собирался мне показать, но мы отвлеклись.
– Разумеется, сэр. Это прекрасный зал. Его снимали для «Архитектурного дайджеста», сэр.
Помещение было отделано белым с золотом и легкими штрихами царственной синевы. Футбольные ворота оказались бы здесь вполне кстати. Полировка инкрустированного паркета блестела на солнце. Вдоль стены со стороны Потомака тянулся ряд широких окон. День рождения был в разгаре. Дети визжали от смеха, глядя на клоуна в рыжем парике и огромных шлепанцах. Жена Саррабьяна, маленькая темноволосая
