быстрым бегом рассчитаться…»
Тут неожиданно повисла мерзкая тишина – предвестница еще более мерзких последствий. Я остро почувствовал свою никчемность и ненужность: чужие люди, чужие интересы, и я примеривал на свои плечи чужую судьбу.
– У нас своя свадьба, у вас – своя, – глухо сказал человек в дубленке.
– Хорошо, – неожиданно согласился Бастилин. – Надо учитывать и ваши интересы. Давайте обсудим наши вопросы в следующий раз.
Он шагнул назад, а я вздохнул облегченно. Но на выдохе поперхнулся. Мои новые друзья, как по команде, выхватили «пушки» и автоматы… Шквал выстрелов, очередей, крики, визг, обезумевшие глаза сраженных насмерть. Внезапно я увидел напротив автомат, его черный хоботок, как замедленный кошмар, выползал из-под полы, это была смерть, неожиданная и нелепая… Земля не спасла бы – и тогда я прыгнул, и – страшно долгий полет навстречу пуле… Мы повалились на снег, над ухом рвался, грохотал в бессмысленной ярости автомат. Мой противник пытался вырваться, оружие все стреляло, взрывая снег, кажется, шипел раскаленный ствол. Я ударил в шею – и он отключился. Над ухом кто-то стонал… Я встал – рядом корчился раненый. В сумеречном лесу кровь на снегу – черная.
И только потом я стал различать звуки.
Все это происходило не со мной. Не я приехал в черный лес на чужой машине, не в меня пытались стрелять ни за что ни про что, и этого парня с вытянутым родимым пятном на подбородке не я вырубил ударом в шею.
Кто-то выстрелил за моей спиной. Пуля снесла верхушку черепа, и раненый смолк. Все тринадцать лежали на снегу…
– Вы с честью погибли за интересы… – пробормотал я.
Двое наших стали добивать раненых контрольными выстрелами. Это было жутко и страшно. Те, кто стрелял, радовались, что не их «контролируют». Восторг! Я хотел кричать, но знал, что не в силах никого остановить, что не успею схватить автомат, как схвачу пулю. Именно здесь это произойдет быстро и легко.
– Классно ты его свалил! – похвалил меня Веракса.
Он держал дымящийся пистолет. Ему нравилось добивать.
– Не трать пули, – сказал я, – я ему свернул шею. Он уже на пути к Всевышнему.
Кажется, Веракса не поверил, и я резким ударом выбил оружие у него из рук, поднял и небрежно вручил. После этого он поверил.
А Бастилин подошел к поверженному противнику, который лежал, раскинув руки в луже крови. Ему досталось больше всех: голова и грудь были изуродованы до неузнаваемости.
– Жадина-говядина… – задумчиво пробормотал Бастилин.
С нашей стороны тоже были потери: двое убитых и трое раненых, которых наскоро перевязали, используя автомобильные аптечки. Перед тем как уехать, подожгли иномарки, собрали оружие, погрузили в багажники наших мертвецов.
– Повезешь ребят на подселение, – сказал Бастилин.
Я попросил растолковать.
– Перед Кольцевой дорогой кладбище. Директор живет на улице Топольной, будем проезжать мимо, покажу. Он предупрежден. Дашь ему эту записочку…
Бастилин вырвал листок из блокнота и написал: «И. Г.! Как договаривались».
Он остановился, затормозили и остальные машины.
– Шеф, Репа помер, – сообщил Веракса.
– Значит, троих, – вздохнул Бастилин. – Нельзя бросать тела своих ребят. Они должны быть преданы земле.
Кто-то за моей спиной мрачно усмехнулся. Мертвецов загрузили в мою машину, третий продолжал путешествие в багажнике. В пригороде Бастилин приказал притормозить и показал дом. Потом пересел в другой автомобиль.
Дверь мне открыл неопрятный толстячок, спросил, от кого я пришел.
– Мне нужен И. Г., – сказал я.
– Заходи. И. Г. – это я.
Он взял записку и спросил:
– Сколько?
– О деньгах речь не шла, – замявшись, ответил я.
Толстяк вздохнул, бросил досадно:
– Я о жмуриках…
– Трое…
Он еще раз вздохнул, пробормотал:
– Я на всякий случай пять приготовил…
В мою машину садиться он отказался, сел в свой желтый «Рено», покатил впереди. Я – за ним. На кладбище И. Г. нашел сторожа, тот был изрядно пьян. Директор ворчливо предупредил его о неполном служебном соответствии, приказал захватить лопату.
– Я – сейчас, – заверил сизолицый и прямо на глазах преобразился, в глазах появился характерный блеск, в движениях – точность профессионала, лопату он нес как виолончель.
– Езжай прямо, потом налево до березы, – сказал директор.
И мой катафалк тронулся по скорбному маршруту. Стояла уже непроглядная темь, фары выхватывали подмерзшую дорогу, белое поле, металлические завитушки крестов. Пять ям чернели зевами. В три из них мы спустили на веревках тела убитых.
Директор вздохнул:
– Пусть земля вам будет прахом, мальчики… Дурьи вы головы! – И, повернувшись ко мне, грустно сообщил: – Завтра в эти могилы улягутся законные владельцы, так сказать, официальные… Харитон, присыпь тела несчастных.
Сизолицый прикрыл тела прессованными древоплитами, мы бросили по горсти земли, и могильщик стал сбрасывать грунт вниз.
– Смотри, чтоб плиты не были видны, – предупредил директор.
Я вернулся глубокой ночью и до утра не мог уснуть, потом открыл бутылку водки и выпил ее в три приема, запивая водой из-под крана…
В офис приехал к одиннадцати часам, проспав не более трех часов. Мне показалось, что я никому не нужен. Но – ошибся. Сразу попался на глаза Вячеславу Викторовичу, который стремительно бежал впереди охраны.
– А-а, привет! – сказал он жизнерадостно, потрепав по плечу как старого знакомого, однако руки не подал. – Как дела? Вникаем?
– Не во что вникать! – хмуро ответил я.
– Вот как? – изумился он. – Зайдешь ко мне через полчаса.
Бастилин сиял чистотой, выбритым лицом и белоснежной рубашкой. У него было отличное настроение. Я тут же получил две тысячи долларов.
– Подселил? – спросил он.
– Да…
– Жалко ребят. Реакция плохая. Профессиональное мастерство не на высоте. У них было два ковбоя: полторы секунды на выстрел. Они вот и подстрелили наших… Ладно, иди отдыхай…
Но я дождался Вячеслава Викторовича.
– Чем же вы недовольны, молодой человек? – спросил он, пропуская меня в кабинет и вышагивая следом.
– Бестолковостью операции, – ответил я, чувствуя свою нарождающуюся бандитскую правоту.
– Говори… – поощрил босс.
– А тут все ясно. Потеряли трех человек…
– Ближе к делу. Что предлагаешь конкретно? – резко перебил хозяин.
– Делается элементарная засада. Выбирается местность с оврагом, канавой. Противник приезжает на
