мне бежать, – сделал он неожиданный вывод.
И я призадумался.
– Я сделаю это. Но не сейчас. За мной пристально следят. Мне кажется, что меня готовят к какому-то рискованному и гнусному делу. Потерпи, постарайся побольше набрать информации об этом гнезде.
Мы распрощались, и я поспешил в секретную комнату.
– Веракса не приходил? – спросил я тугодума Руслана.
– Нет, – четко доложил он.
– Все нормально?
– Так точно!
Я открыл комнату, включил мониторы, стал равнодушно «ввергаться в личную жизнь» интеллектуальных рабов. Я решил объявить войну Системе, но еще не знал, с какой стороны подступиться к монстру. У меня есть верный союзник – профессор. Он – голова, он что-нибудь придумает. Я снова хотел подключиться к его комнате, да устыдился.
Валерка бы обалдел от счастья, если б узнал об антигосударственной организации под названием «Империя».
Я представил вертолет, он высаживает спецназ в масках, который расстреливает сопротивляющуюся охрану…
Мои мстительные мечты прервало появление Бастилина, Вераксы и Руслана. Юрий Иванович странно улыбался. Я встал.
– У меня приятная миссия, – начал он. Веракса и Руслан замерли по стойке «смирно». – Для каждого мужчины особо памятен день, когда ему вручают личное оружие. Это символ принадлежности к своеобразному клану бойцов, воинов, патриотов. Вы, как человек военный, знаете цену оружия. Поэтому я, вручая вам этот пистолет, знаю, что вручаю его в надежные и достойные руки.
Он принял из рук Вераксы черную коробку, открыл ее. В ней покоился черный «макаров» с коричневыми «щечками». Бастилин протянул коробку. «Не бери!» – подсказало шестое чувство. Я посмотрел на Бастилина и остальных. Они готовы были зааплодировать. Давно не держал в руках пистолета. Наверное, недели две… Я вытащил оружие из коробки, заметив, что образец приспособлен для бесшумной стрельбы – на него можно было навернуть соответствующую насадку. Юрий Иванович горячо пожал мне руку, все захлопали в ладоши. Я положил пистолет на стол, стараясь не выразить своих чувств. Разумеется, дикого восторга я не испытывал.
И тут в руках моих товарищей по «Империи» я увидел точно такие же пистолеты. Причем все они почему-то были направлены на меня. Мельком я пожалел, что выпустил оружие из рук, и так же мимоходом понял, что пистолет разряжен.
– Сядь! – приказал Бастилин ледяным голосом. – Что ты делал у Святозарова?
– Я с ним знаком по помойке! – ответил я бодро, стараясь точно отвешивать каждое слово. – Просто зашел поболтать.
– О чем? – не давая опомниться, продолжил Бастилин.
– Так, вспоминали прошлую жизнь, благодарили судьбу, что мы работаем на фирму «Империя».
– Какие невинные мальчики… Патриоты. – Бастилина перекосило. – Веракса, включай кино.
Тот на удивление быстро защелкал тумблерами, вспыхнул экран, я увидел комнату профессора, себя, сидящего на стуле, и профессора, нервно расхаживающего по комнате. И дрожащий голос, бесстрастно записанный видеомагнитофоном: «Всем нам вешают отличную лапшу, обещая высокие гонорары… Некоторых, особо недовольных, отпускают и, чтобы нас успокоить, что те брюзжащие не исчезли с лица земли, предоставляют возможность переговорить по телефону. Но все эти уехавшие становятся, как ты говорил, отмороженными, отвечают невпопад, туговато соображают… Возможно, никак не могут прийти в себя от счастья и высоких гонораров. А может, их воля подавлена психотропными препаратами. Ты должен помочь мне бежать…»
– Останови! – приказал Бастилин.
Веракса нажал кнопку. Мое лицо на экране застыло с открытым ртом. Да и сам я сейчас выглядел не умнее. Я проиграл, как школьник, как ребенок… А ведь прекрасно знал, что все вокруг нашпиговано аппаратурой прослушивания и слежения.
– Ну что, ублюдок, расскажи мне, как будешь помогать профессору…
Я решил не отвечать.
– К сожалению, Святозаров оказался слишком любопытным. Кстати, о телефонных звонках, о которых говорил бедный профессор… Жалкие представители генофонда беседовали с давным-давно умершими людьми. Один из облезлоголовых, его, кстати, тоже нет уже на свете, изобрел по нашей заявке хитроумную машину – синтезатор человеческих голосов. Я, как видишь, ничего не скрываю, ведь ты интересуешься, отличаешься здоровым любопытством… Так вот, недовольных мы начинаем круглосуточно записывать. Их речь записывается в память, модулируется, учитываются характерные интонации, речевые обороты, слова-паразиты и прочая шелуха. Кроме того, в памяти синтезатора накапливаются тысячи всевозможных вопросов-ответов, что позволяет умненькой машине вести нехитрый телефонный разговор. Можно смоделировать целое послание, речь, сообщение. Загоняется текст, и покойник, точнее, его голос, «оживает», мило беседует, рассказывает последние анекдоты, хихикает… Фантастика, не правда ли? А ведь можно смоделировать речь президента страны, министра обороны, внутренних дел, хоть папы римского… Как видишь, и твой голосок в копилке. Можем позвонить твоей девушке. Кстати, Светлана давным-давно работает на нас. Начинала обычной проституткой, видишь, выбилась в агентессу…
Этого я вынести не смог, вскочил, будто жаром полыхнуло в голове…
– Растоптать хотите меня, и вот так подло! Гады, подонки, не верю… – Что еще кричал им, не помню.
– Сидеть! – рявкнул Бастилин. – А то получишь пулю до срока… Что – не ожидал в такой роли свою Светуню? Неплох момент истины? Думал, умнее всех? Как же, пограничник, спецназовец!.. Я в тебе разочаровался…
– Я вам не верю! Где вы прячете Светлану?
– Это не мы прячем, сама влипла… Содержала какого-то мальчишку, влезла вместе с ним в долги, им включили счетчик, пацан смылся… А вот ей пришлось отвечать. Долги – это святое, каждый платит самостоятельно, быстрым бегом. Сумма вшивая, мы, кстати, разобрались с теми ребятами, они оказались во всем правы, и пришлось отдать им Светку на откуп… Джентльменский уговор. И тебе, парень, не надо было связываться с ней.
Я сник. Как поезд на полном ходу, сошел с рельсов и полетел под откос с грохотом, скрежетом и прочими попутными звуками. Почему я не уехал во Владик? Теперь мне не жить. Такое не прощается. Сколько осталось – минуты, часы? Закопают в глухом лесу, а через десяток лет, при расширении дачного кооператива, откопают «чьи-то кости» в комплекте с дырявой черепухой. Сбежится вся дачная шобла, и кто-нибудь самый мудрый и авторитетный молвит: «Здесь скрыта тайна страшного преступления».
– Но это еще не все, – насладившись эффектом, продолжил Бастилин. – Веракса!
«Что еще? – с апатией подумал я. – На кой черт нужна эта болтовня перед расстрелом? Воспитательный момент для двух подчиненных ублюдков…»
Джон прокрутил пленку до того самого момента, где мы расстались. Дверь закрылась. Я ушел, камера продолжала бесстрастно снимать комнату. Профессор сел на кровать, обхватил голову руками.
Я покосился на Бастилина.
– Сейчас, не торопись… – ободрил он меня.
Вдруг дверь приоткрылась, Святозаров поднял голову, раздался глухой звук «уп!». Потом на пленке пошли хрипящие сполохи, и я увидел профессора, неподвижно лежащего на боку.
Я закричал, вскочил, но тут же почувствовал страшный удар по голове, от которого все поплыло перед глазами…
Наручники, профессор, кровь, льющаяся по лицу, прямо на подушку, ползущее пятно, черно-белый экран… Остановившийся кадр, в котором жила лишь вытекающая струя крови из откинутой головы профессора.
– За что вы убили его? – глухо спросил я.
– Это не мы убили, – жестко заметил Бастилин. – Это ты убил. Вот этим пистолетом, на нем твои
