будет спад. Я не могу вам назвать точно фамилию. Не исключено, что его вообще нет в этом списке. Но по биоэнергетике я бы отметил вот этих: Кассио, Лордкипанидзе, Самойлович… Еще – Гадаускас. Пожалуй, все… Но еще раз повторю: я не уверен, гарантии не даю…
Сообщение о покушении на сотрудницу банка «Южный» Савушкин услышал в машине по рации. Дежурная волна ГУВД сообщила, что стрелявший скрылся с места преступления на светло-коричневых «Жигулях». Фамилии женщины не назвали, но Никита чутьем понял, что это все тот же «сериал». Он развернулся и поехал к банку: в нем работала Воронина – бывшая первая красавица класса.
Когда он подъехал, ее уже увезли, лишь алые капли крови на асфальте свидетельствовали о трагедии. Никита увидел коллег из местного ОВД, они узнали его, молча пожали друг другу руки.
– Воронина? – спросил он.
– Вы ее знаете? – удивился капитан. Он записывал показания девушки, она плакала и говорила, что по жизни Ирке всегда не везло.
От офицера Савушкин узнал, что неизвестный предварительно позвонил по телефону, и Воронина поспешно спустилась на улицу. Там ее обстрелял неизвестный, открыв огонь из машины. Это были все те же светло-коричневые «Жигули».
Две пули задели легкое и раздробили ключицу. Ираиду увезли в Боткинскую больницу. Никита отправил туда Кошкина, ждать, когда она придет в себя и сможет хоть что-то сказать. «Наверное, страдает, что убийца попортил ее белоснежную кожу, – подумал Никита. – Повезло, а ведь могла пополнить 'скульптурную композицию'. А он явно выдохся, стал делать промахи…»
Савушкин дождался звонка Кошкина, тут же отправился в больницу. Носатый хирург разрешил встречу не больше, чем на пять минут. Ираида подавленно улыбалась, смущенно подтянула до подбородка простыню, еле слышно вздохнула. Наверное, она боялась, что ее могут «дострелить». И Савушкин без предисловий сказал, что возле дверей выставят охрану.
– Мне позвонил мужчина, назвался Аркашей Колессо, это мой одноклассник, – тихо стала рассказывать она. – Последний раз я видела его случайно лет десять назад, и мне трудно было определить – его ли это голос. Он сказал, что нужно срочно встретиться, ему угрожает опасность. Конечно, я не могла отказать… Я вышла, оглянулась, тут подъехала светло-коричневая машина, приоткрылось окошко, и я увидела человека с пистолетом…
– Вы запомнили номер машины, лицо нападавшего?
– Нет, когда в тебя стреляют, не до этого. И еще мне показалось, что этот бандит был в маске, – страшное, мертвое лицо…
– Почему по вам стреляли? Должна быть причина! – настойчиво спросил Никита. В затылок недовольно сопел хирург.
– Не знаю! А почему мальчишек убивали? Вы должны разбираться, раз вы милиция, – неожиданно резко ответила Ираида.
Никита понял, что разговор окончен. Он пожелал быстрей выздороветь и вышел из палаты.
Никита стремительно шел по долгому коридору управления, а его мысли, догадки, предположения роем тянулись за ним, еле поспевая.
– Никита Алексеевич, к вам женщины! – объявил, осклабившись, Вьюжанин. – Я спрашивал, по какому вопросу, а они: хотим только к нему.
«Надо будет как-нибудь объявить ему строгач за похабные ухмылки», – мимоходом подумал Савушкин.
Он зашел в кабинет и чуть не упал: сотни запахов атаковали его – духов, присыпок, пудры, помады, крем– брюле, ментоловых сигарет. Полтора десятка почтенных дам сидели и напряженно ждали. Да, время бессильно перед женской солидарностью. Первая же прорешка в их рядах мобилизовала их, и они явно не намерены были ждать, пока маньяк по одному расправится и с ними.
– Здравствуйте! – деловито и храбро произнес Никита. Главное, показать себя оптимистом. Женщины не любят малахольных. И пусть полкласса уже в земле, зато вторая, лучшая половина еще процветает! Все эти мысли чередой проскочили в усталой голове майора Савушкина.
– Вы Савушкин? – не подымаясь со стула, спросила солидная дама в пестром сарафане с вырезом на груди. Грудь была в веснушках. Никита засмотрелся, представляя, каких размеров должен был быть ее муж.
Конечно, Никита мог малодушно удрать, но здесь была и знакомая ему Мария Ворожейкина- Кактусянц.
– Моя фамилия Колыханова! – грозно начала женщина.
– Это девичья? – уточнил Никита. Несущественные и неэмоционально окрашенные вопросы сбивают пыл.
– И девичья, и нынешняя. Я дала мужу свою фамилию… Это к делу не относится!
– Отнюдь, я же должен вас всех знать поименно.
– Чтобы отмечать: вот и еще одну убили, поставим галочку! – саркастически заметила Колыханова. Ее грудь раздулась, как кузнечные мехи.
– И для этого тоже…
– Вы послушайте только: милиция беззастенчиво расписывается в своей импотенции!
Дамы зашумели, и Никита понял, что самое время натягивать поводья. Он сообщил, что жизни Ираиды Ворониной не угрожает опасность, затем плавно повернул к злобе дня. Савушкин не отличался ораторским искусством, но в критические минуты его посещало вдохновение. Вот и сейчас он в весьма завуалированной форме намекнул, что все беды, войны и всемирная история, в частности, происходят под знаком борьбы мужчины за женщину, за обладание ею, за ее власть, которой и он сам готов повиноваться. Он чувствовал: туманное облако густеет, в глазах женщин уже не было той агрессивности, того негодования и чувства незаслуженной обиды.
– Я не хочу никого обвинять в забывчивости, тем более в душевной черствости! – с горящим взором неподкупного чекиста вещал Никита. – Но все это время я мучительно размышляю о причинах этих убийств. Ведь должен быть хоть мало-мальский повод. Даже безумцы-маньяки и те убивают по своему принципу. Поверьте, этот случай просто небывалый. Доказано, что Столетова убил ваш же одноклассник Безденежный, после чего был сам убит, беглый уголовник Жогин покушался на Вершинского, бандита застрелили, чуть позже главарю банды удается подложить взрывное устройство и довести убийство до конца. Этот человек – неординарный, умный, расчетливый, обладает способностями экстрасенса. И вот теперь попытка отправить на тот свет первую красавицу класса Воронину…
– А с чего это вы взяли, что она первая раскрасавица? – недовольно хмыкнула Колыханова.
– Мне кто-то это говорил из… уже почивших ваших одноклассников. Но это не столь важно. Не кроется ли здесь какая-то роковая любовная история? Я уверен, что так.
– Пусть она сама и расскажет! – подала голос Ворожейкина-Кактусянц.
– И в самом деле! – послышались голоса.
– Из-за нее столько людей поубивали!
Никита не выдержал:
– Ну, кто же это? Не можете толком объяснить!
После паузы Колыханова уклончиво заметила:
– Многие путались с ней. Поди сейчас разбери всех.
– Эмма, зачем ты так говоришь? А то молодой человек поймет тебя превратно, – вступилась Мария Ворожейкина.
– Тогда пусть она сама и рассказывает! – отрубила Колыханова.
Так ничего и не добившись, Никита посоветовал использовать летние дни где-нибудь вдали от Москвы.
– А дорогу нам милиция оплатит? Я многодетная мать! – уперев руки в боки, сообщила грозная Колыханова. Когда она поднялась, Савушкину показалось, что он уменьшился в размерах.
Никита взялся за проверку экстрасенсов. Под разными предлогами – уплаты налогов, лицензирования, обсуждения вопроса сотрудничества с органами внутренних дел – их вызывали на беседы. Но
