На равнине, пронизанной всеми ветрами, снег лежал лишь кое-где – в ямах да под кустами, уже сбросившими листву. Черная вода, хлюпающая под ногами, обжигала даже сквозь обувь. При дырявых сапогах – неудивительно.
И все же было ощущение удачи. Барини обернулся и погрозил кулаком Холодному хребту.
– Съел меня? – крикнул он. – Ты – ничто! Понял?! Я сильнее! Я одолел тебя, а ты меня нет!
Эха не было – крик несся над унылой равниной, не находя препятствий. Ничто не шевельнулось в природе. Никому не было дела до кричащего во всю силу легких человека – пусть он хоть надорвется, не жалко. Пускай себе беснуется, вздымая кулаки, тараща глаза и тряся щеками, шелушащимися от обморожения.
– Я еще вернусь, Гухар! – кричал Барини, сменив адресата. – Ты дождись! Я еще посчитаюсь с тобой, с Сумгавой, со всеми вами! Ваш мир еще станет иным, это я вам говорю! Я вам покажу Новое время и модернизацию! Вы у меня и думать забудете о правах личности! Верность сюзерену до гроба! Огнестрельное оружие – запретить! После окончательной победы. Мануфактуры – разрушить! Переходы из сословия в сословие – затруднить максимально! Только по именному государеву эдикту. И без никаких! Вы у меня еще тысячу лет будете готовиться вступить в Новое время, и вы, возможно, будете готовы к нему, когда оно придет! Очень на это надеюсь. Вы научитесь самодисциплине, сучьи дети! Высшая доблесть – следование долгу! Высшая добродетель – послушание! Жесткая структура власти! Радетелей перемен – на кол! Вы у меня не будете очень уж счастливы, и ваши далекие потомки не будут чересчур счастливы, но они хотя бы будут жить как люди! И тогда никто не решится бурчать о конце истории, потому что это будет не конец, а только начало!..
Он махал руками и приплясывал, выбивая из болотистой почвы фонтанчики стылой воды. Утомившись, отдышался. Да, так и будет. Пока жив Толя Баринов, он не даст здешнему человечеству радостно свалиться в ту же яму, где уже давно сидит и смердит человечество Земли. Надо только вернуться из этих пустынных мест туда, где что-то происходит. Незаметно. Пройти сколько надо на восток, найти другой перевал и успеть оказаться на той стороне до наступления зимы. Там, где бывшего князя никто не найдет, да и никому не придет в голову искать. Построить землянку и перезимовать, кормясь охотой, а весной спуститься ниже и посмотреть, что можно предпринять. Гухар непременно наделает ошибок, а если даже не наделает, то жизнь простонародья после войны – совсем даже не сахар. Очень скоро оно вспомнит о добром Барини Справедливом и крепко затоскует по нему, простонародье-то… Набрать поначалу хотя бы малый отряд озверевших мужиков, а потом… Потом начать все заново, не забывая полученных уроков. Пятьдесят семь лет – еще не старость, а лишь ее преддверие. Мы еще повоюем!..
Внезапное головокружение заставило его сесть прямо в холодную грязь. Когда исчезла чернота перед глазами, он хрипло рассмеялся. Не хватало еще голодных обмороков. Самое время подстрелить какую- нибудь дичь и согреться у костра. Нечего и думать вновь штурмовать снежные перевалы натощак… А вот и дичь!
Серая птичка размером с куропатку шумно выпорхнула из-под ближайшего куста – сидела, сидела незаметным комком, слушала угрозы и посулы обмороженного бродяги, да прискучило ей. Черт с ней, глупой птахой, пусть летит. Где одна, там и другие найдутся. А может, встретится и крупное съедобное зверье.
«Не пропаду», – подумал Барини, натягивая тетиву арбалета.
Шесть дней он шел на восток, иногда целый день обходясь без крошки еды, но чаще сытый. Силы восстанавливались медленно; по-хорошему следовало бы сделать дневку, а то и две подряд, но не хотелось тратить зря погожие деньки. Осень есть осень, а Север есть Север – завьюжит надолго, и что тогда? Нет времени отдыхать, когда зима на носу.
Дважды он поднимался вверх по ущельям и дважды отступал, выбившись из сил. Горы громоздились тесно, не оставляя ни единого места для доступного перевала. А на седьмой день путь на восток преградил скалистый отрог. Альпинист со скалолазным снаряжением преодолел бы его шутя – Барини был вынужден свернуть на север.
Погода портилась, хмурые растрепанные облака бежали низко над тундрой, словно им невтерпеж было упереться в Холодный хребет. Налетали короткие снежные шквалики. Вся тундра уже покрылась белым, лишь болота выдавали себя темным или пестрым. Проклятый отрог кончился лишь на четвертые сутки, когда явственно повеяло морем.
Вряд ли кто из унганцев хоть раз в жизни видел это море. Оно бросалось на берег с неистовой яростью, разбивая об утесы вал за валом. Визжала холодная пена, дробились в ледяную кашу плавучие льды. На глазах Барини большая волна подхватила угловатый айсберг, отколовшийся неведомо от какого ледника, и с размаху обрушила его на обледенелую скалу. Вздрогнула земля. Когда волна схлынула, не было ни айсберга, ни половины скалы. Океан глодал сушу, выгрызая в береговых обрывах гроты и целые бухты, и на сумасшедшую толчею волн в бухтах жутко было смотреть. Ни один пловец в этих водах не дождался бы смерти от переохлаждения.
Прикрываясь плащом от ветра, Барини наконец одолел отрог, недоглоданной костью выдающийся в море, и побрел вдоль берега. Зачем? Одного взгляда на Холодный хребет, белеющий на юге, было достаточно, чтобы понять: здесь нет перевалов. К востоку горные цепи плавно загибались, убегая от океана. Если много недель идти вдоль хребта, то, пожалуй, попадешь к месту, откуда виден вулкан Брумгрум, – летом там еще так-сяк, но зимой погибнешь, потому что пояс гор на юге значительно шире. Да и в тундре зимой околеешь, не дойдя никуда. Быть может, еще не поздно повернуть и двинуться на запад?
Барини в сомнении оглядел свой арсенал. Охота на дичь давала средства к жизни, она же приближала конец. Остался лишь один стальной арбалетный болт. Вечерами у костра Барини выстругивал заостренные палочки для стрельбы по мелкой дичи на близком расстоянии – имея верный глаз и терпение, с голоду не помрешь, но и сыт не будешь.
Барини повернул назад. Он брел по своим собственным следам, размышляя о том, пошлет ли Гухар еще один отряд на поиск и уничтожение беглого князя. Барини на его месте послал бы – и наплевать на якобы непроходимые в это время года горы! Кому суждено навеки остаться в них, тот останется, зато уцелевшие, можно надеяться, принесут благую весть: опасный соперник мертв. Ради этого не жаль погубить полк, не то что десяток служивых.
Значит, надо спешить. Из десяти преследователей уцелело трое, они вернутся в Унган, Гухар узнает, что Барини сумел уйти и куда он ушел. Нет доказательств его смерти.
Эрго: найти и уничтожить! Любой ценой.
Продолжительный снежный заряд ослепил его. Погода явно намеревалась испортиться всерьез и надолго, но пока лишь демонстрировала свое намерение. Так кулачный боец разминается перед боем, нанося удары безразличному воздуху.
Шквал кончился вовремя, и это спасло Барини. Шагах в пятидесяти перед собой он увидел зверя с грязно-белой шерстью и, сорвав с плеча арбалет, успел подумать: одна стрела такого, пожалуй, не уложит… В холке зверь превосходил Барини ростом, а весу в чудовище было, пожалуй, как в носороге. Сравнительно небольшая голова сидела на мощной шее, влитой в могучий торс. Колоссальные лапы переступали скорее по-гиеньи, чем по-медвежьи. Несомненно, это был не имеющий имени белый ужас северных побережий, пожиратель выброшенных на берег китов и охотник до любой живности, какую способен поймать. Очень редко купцы привозили шкуры такого зверя, стоившие беснословных денег; одна из них некогда украшала пол в опочивальне старого маркграфа. Честно округляя глаза, купцы рассказывали сущие небылицы: якобы от белого ужаса нет спасения, а пожирая человека, он не оставляет даже костей.
Зверь шел по человечьему следу, время от времени обнюхивая его, – и оторопел, увидев добычу так близко. Но оторопел лишь на секунду.
Надсаживаясь, натянуть тетиву, вложить стрелу, прицелиться… как же это долго! Громадный зверь несся на Барини огромными, неожиданно мягкими прыжками, заставив с тоской подумать, какая же колоссальная сила заключена в этом неуклюжем с виду теле. Стрела, попавшая зверю прямо в грудь, не остановила его бег, но позволила жертве отскочить в сторону. Зверь проскочил мимо, затормозил, присел на задние ноги и громоподобно заревел. Барини отшвырнул бесполезный теперь арбалет и кинулся бежать к скалам. Палаш?.. Даже не смешно. Только скалы. Взобраться – и он спасен… Куда там! Это грязно-белое чудовище догонит его в три прыжка, а до скал не менее сотни шагов…
