нибудь позвонит. Но это помогало отделаться от родителей.
Что сказала бы его настоящая мать, не знал никто, тем более Сет. Он не видел ее с тех пор, как она сбежала вместе с мужем соседки. Сету тогда было три. Он считал, что именно это событие изменило его жизнь. В отношении религии точно, потому что отец вышел из католичества, когда женился на Грейс - та не желала ходить к мессе. Вопрос о католическом воспитании больше в доме Маренгетов не поднимался никогда. Однако в Святой Обители он то и дело возникал в разговорах. Среди последователей Преподобного были бывшие приверженцы чего угодно - от унитариев до баптистов и, конечно, весьма много бывших католиков. Сет знал, по меньшей мере, двоих, которые раньше даже собирались пойти в священники, пока не познакомились со столь же упорядоченным, но несколько менее суровым образом жизни Преподобного. Если не считать девушек вроде Эванджелины, которая твердо была намерена вернуться к своему старому пресвитерианскому священнику и, рыдая и всхлипывая, провести три часа в собрании, прежде чем окончательно решилась переступить порог Обители. В первую очередь именно это свело Сета и Эванжделину вместе - до некоторой степени «вместе», пока Преподобный не прикажет (если только прикажет) им как-либо сблизиться. Отец Эванджелины был из тех папаш, которых Сет вежливо и ласково посылал - это было нелегко, поскольку тот был разъярен до белого каления.
- Не хочет меня видеть? Что значит не хочет видеть! Я
Но Сет был непреклонен, и под конец этот человек ушел, угрожая. Когда он рассказал об этом Эванджелине, она поблагодарила его.
Сет нежно улыбнулся, вспоминая об этом. Какая же Эванджелина стойкая! Какой чудесной женой была бы она ему… если только Преподобный в неизмеримой мудрости своей решит, что быть посему.
По аэропорту в ожидании ранних рейсов слонялось множество народу, но это не значило, что здесь было много возможностей для проповедников. Пассажиры ранних рейсов всегда торопились. Сет работал вовсю, но не слишком преуспел, поскольку нужного для работы сырого материала ему не попадалось. Туристы чартерных рейсов сбивались в стадо и разговаривали только между собой, сторонясь чужаков, так как ужасно боялись пройти не через тот выход или прослушать объявление о том, где они могут получить свои бесплатные фишки для казино и билеты в ночной клуб. Бизнесмены, спешащие на ранние встречи в другие города, ничего не желали видеть, с головой уйдя в предварительную работу над документами из своих атташе-кейсов. Девятичасовыми утренними рейсами летела, в основном, именно такая публика. К десяти тридцати Сет раздал меньше дюжины поникших Цветов Мира. В кармане его не было и десяти долларов, вырученных за цветы, и ни один человек не сказал, даже и не солгал, что ему было бы интересно побывать на братской трапезе.
Был такой момент, когда во всем зале в поле зрения не оказалось буквально никого, кроме неподвижных предметов обстановки вроде клерков в кассах предварительной продажи билетов и охранников службы безопасности. Предлагать кому-нибудь из них Цветок Мира было бесполезно. К ним уже столько раз приставали с этим, что они, не глядя, качали головой.
У Сета начали ныть ноги.
Он знал, что ему следует сделать - пойти в другой конец зала, в кафе. Там кто-то должен быть. Может, даже там будет сидеть довольно много людей, слишком усталых для того, чтобы завязывать с ними разговор. Хотелось же ему совсем другого - сесть и дать отдохнуть своим ногам.
Он понимал, что для бизнеса это такое «ай-ай-ай», что дальше некуда. Это шло вразрез с наставлениями вестников и даже в какой-то мере было противозаконно. В конце концов, именно за этим и наблюдала служба безопасности аэропорта. Разница между осуществлением права человека на свободу вероисповедания и свободу собраний, с одной стороны, и бездельем - с другой была в данном случае очень небольшой. А если сидеть, так вообще никакой разницы не будет.
Что было еще хуже - для Сета - так это то, что перед ближайшим рядом пустых кресел стояли платные телевизоры, и кто-то оставил один из них включенным.
Когда-то, в дни своей мирской жизни, до знакомства с Преподобным, Сет обычно убивал бесконечно тянущееся между пробуждением и вечерним сном время, сидя перед телевизором. Теперь телевидение практически исчезло из его жизни. Иногда он бросал короткий взгляд на экран в витрине универмага на углу, когда выходил на проповедь, но в этом случае не расслышишь звука. Неприятно. Еще реже бывали и без того весьма нечастые случаи, когда некоторых счастливчиков-служителей приглашали в общую комнату вестников посмотреть новости или даже повторение «Я люблю Люси» или «Шоу Мэри Тейлор Мур» в драгоценные дозволенные вестникам часы между ужином и вечерними молитвами. Вытянув шею, Сет увидел, что на маленьком экране показывали одну из старых мыльных опер. Может, «Все мои дети» или «Пока Земля вертится» - если не следить за персонажами, не поймешь, что именно. Кроме того, Сет уже несколько месяцев не смотрел ни того, ни другого сериала.
Он благочестиво отвернулся. Долг призывал его идти в кафе, а не убивать в безделье те драгоценные часы, что принадлежали Преподобному!
Проходя мимо длинного рядя пустых телефонных кабинок, он замедлил шаг. Не то, чтобы он подумал о наследстве тетушки Элен. Он уже и так подробно обдумал все это, когда получил известие о ее завещании - он действительно очень много об этом думал, а вестники Преподобного помогали ему разобраться в его мыслях.
«Она хочет, чтобы на свадьбу ты получил серебряный чайный сервиз? Да, Сет, это очень мило, но ведь когда мы заводим семью, мы не должны жить, как все миряне, ведь так? А деньги - о, Сет, сколько же добра можно сделать на эти деньги, распространяя по усталому миру проповедь Его Преподобия о спасении!»
- Хвала Его Преподобию, - сказал он тогда, и на этом все закончилось. Почти закончилось. Когда он вошел в кабинку, закрыл дверь и с удовольствием сел на маленькое сиденье, вопрос еще не сложился у него в голове. Он просто хотел отдохнуть минутку, пока его никто не видит.
Почти не думая, он засунул руку в карман, позаимствовал четверть доллара из тех денег, что собрал для Преподобного и набрал номер для междугородных переговоров - с оплатой за счет абонента.
Телефон в адвокатской конторе ответил сразу же, через секунду сам адвокат взял трубку. У него был приятный высокий голос, и на робкий вопрос Сета он ответил немедленно:
- А, мистер Маренгет! Я счастлив сообщить вам, что суд по делам об опекунстве подтвердил завещание. Мы ждем только официальных документов. Через несколько дней мы, видимо, сможем распределить наследство. Скажите, мистер Маренгет, у вас что, проблемы с налогами? Я думаю, мы сможем получить ваше наследство еще до конца года, если дело в этом.
- Нет, дело не в налогах.
- Понимаю. - На другом конце провода несколько мгновений была тишина. - Ну, если вам, мистер Маренгет, нужны деньги прямо сейчас, я уверен, что вполне можно было бы, в конце концов, выдать вам часть вашего наследства. Конечно, сумма не может быть выше тысячи долларов - если вас это устроит.
- Пока не надо, - сказал Сет, поблагодарил адвоката и повесил трубку. Он положил в карман четверть доллара и задумчиво поджал пальцы. Ноги уже не болели, пора было приниматься за дело Преподобного. Кафе…
В кафе на самом деле возможностей для работы было полным-полно, и он на некоторое время нашел себе занятие. Там была группа японских туристов. Хотя они и не слишком хорошо говорили по-английски, они определенно не были враждебно настроены. Когда он вышел из кафе, началась посадка на огромный толстобрюхий самолет восточного направления в Орландо, еще один летел в Пуэрто-Рико, и народу там было слишком много, чтобы хоть немного поговорить с ними. Пока он медленно прокладывал себе путь вдоль очередей, выстроившихся перед пунктом рентгеновской проверки, затем шел по залу ожидания, разговор с адвокатом выветрился у него из головы.
Судьба благоволила ему. Когда он добрался до зала ожидания, там вокруг телевизора сгрудились трое молодых людей с привязанными у них за спиной конструкциями в форме буквы «А».
Они смотрели передачу о Марсе. Великолепно!
- Возьмите цветок, - сердечно сказал Сет и продолжил на одном дыхании: - Собираетесь посмотреть, как высадятся марсиане?
- Считайте, что так, - улыбнулась одна из бывших в группе девушек - та, у которой волосы были
