Позади меня кто-то откашливается. Я резко разворачиваюсь и натыкаюсь – в буквальном смысле – на Жан-Люка. Он улыбается:
– Привет еще раз.
– Что… – Я во все глаза пялюсь на него. Может, это игра воображения? Могут в поезде от застоя в ногах образоваться тромбы, а потом переместиться в мозг? Я почти уверена, что нет. Они же образуются от перепада давления в самолетах. Или нет?
Значит, он действительно здесь. И стоит передо мной. С огромной бесформенной холщовой сумкой в руках. А поезд медленно трогается.
– Что ты тут делаешь? – кричу я. – Это же не твоя станция!
– Откуда ты знаешь? Ты же даже не спросила, куда я еду. И это правда, с запоздалым раскаянием понимаю я.
– Но… но, – лепечу я, – ты же видел мой билет. И знал, что я еду до Суиллака. Но ты не сказал, что тоже едешь туда.
– Не сказал, – признает Жан-Люк.
– Но… почему? – Меня вдруг осеняет ужасная догадка. А что если очаровательный, красивый Жан-Люк – на самом деле серийный убийца? Он выслеживает доверчивых американских девушек в поездах за границей, обманом втирается к ним в доверие, а потом убивает, когда они прибывают в пункт назначения. Что если у него в этой огромной сумке спрятан резак или гаррота? А это вполне возможно – сумка очень большая. Слишком большая для пиджака и пары мятых брюк.
Я оглядываюсь по сторонам – со стоянки отъезжает последняя машина. А за ней и автобус в Сарлат, оставляя нас одних. Совсем одних.
– Я хотел сказать, что выхожу в Суиллаке, – говорит Жан-Люк, когда я наконец фокусирую взгляд на нем, а не думаю о том, что мне совершенно нечем защищаться, если он вдруг начнет убивать меня, – но боялся, что тебя это смутит.
– Чем же? – спрашиваю я.
– Ну, – тянет Жан-Люк. Вид у него становится какой-то робкий. Это отчетливо видно в свете фонаря, в который бьются мотыльки – почти также громко, как стрекочут кузнечики. Почему это он заробел? Потому что собирается убить меня и понимает, что мне это может не понравиться? – Я был не до конца откровенен с тобой… видишь ли, ты, наверное, подумала, что я просто незнакомый попутчик в поезде, которому можно излить все проблемы…
– Очень сожалею об этом, – говорю я. Боже мой, ну кто станет убивать человека только за то, что тот разоткровенничался в поезде о своей жизни? Пусть бы вытащил книгу и сделал вид, что читает, и я бы заткнулась. – Просто я была очень расстроена…
– Но это было так занимательно, должен признать, – говорит Жан-Люк, пожимая плечами. – Никогда еще девушка не рассказывала мне о… ну, то, что рассказала ты. Никогда.
Ну почему я рассказала первому встречному о своей личной жизни? Пусть даже этот первый встречный в рубашке «Хьюго».
– Думаю, у тебя сложилось неверное представление обо мне, – говорю я, пятясь потихоньку к ступенькам, ведущим с платформы. – Я не такая девушка. Совсем не такая.
– Лиззи, – говорит Жан-Люк и делает шаг ко мне. Он перекрывает мне дорогу к ступенькам. – Я не сказал тебе, что тоже выхожу в Суиллаке, потому что… Ну, во-первых, ты не спрашивала. И потом, я не просто незнакомец, встретившийся тебе в поезде.
Ну, здорово. Сейчас он начнет нести какую-нибудь ахинею насчет того, что мы знали друг друга в прошлой жизни, как было с Т. Дж., с которым я встречалась на первом курсе. Ну почему я, как магнит, притягиваю всяких сумасшедших? ПОЧЕМУ?
А ведь в поезде он показался мне таким замечательным. Правда! Он сказал, что я очень смелая! Он вернул мне веру в мужчин! Ну почему он должен оказаться маньяком-убийцей? ПОЧЕМУ?
– Правда? – говорю я. Это Шери во всем виновата. Если бы она хоть раз ответила на мой звонок, ничего этого не было бы. – В каком смысле?
– На самом деле, ты едешь ко мне. Жан-Люк де Вильер, помнишь? Твоя подруга Шери живет в доме моего отца, в Мираке.
Я больше не пячусь и не гипнотизирую взглядом его сумку. И перестаю думать о своей неминуемой гибели. Мирак. Он сказал – Мирак.
– Я не говорила тебе, что еду в Мирак. – Да, правда, я трещала без умолку всю дорогу, но я точно помню, что слово «Мирак» не звучало. Я вообще забыла о нем до сего момента.
– Не говорила, – подтверждает Жан-Люк. – Но ведь именно там живет твоя подруга Шери, так? Со своим парнем, Чарльзом Пендергастом.
Чарльз Пендергаст? Он знает настоящее имя Чаза! Я точно знаю, что не говорила этого! Никто не зовет Чаза его настоящим именем, потому что он редко кому называет его.
Кто может знать настоящее имя Чаза? Только тот, кто знает самого Чаза.
– Погоди-ка, – мой мозг судорожно ищет какое-нибудь разумное объяснение происходящему. – Так ты… Люк? Тот самый друг Чаза? Но… ты же сказал, что тебя зовут Жан-Люк.
Люк – или Лук, или Жан-Люк, или как там его зовут – по-прежнему робеет.
– Ну да, это мое полное имя. Жан-Люк де Вильер. Но Чаз зовет меня просто Люк.
– Но… разве ты не должен быть сейчас в Мираке, с Шери и Чазом?
Он снимает с плеча свою сумку. – Мне пришлось съездить в Париж на один день, забрать свадебное платье моей кузины. Она боялась, что курьер из магазина не довезет его в целости и сохранности. Видишь?
