— Кто такая Юта Шервуд? — Доктор вопросительно взглянул на Грега. — Еще одна из галереи обездоленных?
— Это настоящее имя Моники, помните, той молоденькой официантки из «Гонолулу».
— Разболтал, — словно про себя произнес Эдерс. — Разболтал. Вот оно, — он укоризненно покачал головой. — Эх любовь, любовь.
— Никакая это не любовь, — проворчал Грег. — Впрочем, ваше личное дело, решайте сами, как следует поступить в этом случае.
— Все они, — буркнул Уваров.
— А чего решать? — Мартин взял телеграмму. — Девушка, по словам Фрэнка, порядочная, ее, несомненно, надо встретить и приютить. Вдруг требуется какая-то помощь? И вообще…
— Никакая ей помощь не нужна, — ухмыльнулся доктор и подмигнул. — Девчонке нужен Фрэнк. Она влюбилась в него до потери сознания. Я еще там заметил. Правда, Миша? Помните?
Физик кивнул.
— Она тогда смотрела на его мужественный профиль, словно это сам Иисус Христос. А теперь, когда он предстанет в столь импозантном обличий, пардон, Фрэнк, без физических недостатков, вообще, — он пожал плечами, — даже не представляю, что с ней произойдет.
— Ей неизвестно, чем мы тут занимаемся. Я ни во что ее не посвящал, — ответил Грег, — адрес дал на всякий случай.
— Тем более. — Мартин повернулся к Грегу. — Вам следует ее встретить. Девочка впервые в этих местах, мало ли что может случиться. Поезжайте, Фрэнк.
— И я с вами. — Эдерс приосанился. — Любопытно, знаете ли. Чему вы ухмыляетесь, Фрэнк? Вполне естественная и чисто человеческая любознательность. Не те у вас мысли. Не те. Вечно вы пытаетесь исказить и извратить истинное положение вещей.
— А я хоть умирай? — обиженно протянул Уваров. — Они отправятся встречать очаровательную девушку, а мы с Мартином стряпай парадный обед? Хорошенькое дело, только и остается развести ручонками и посыпать пеплом головенку.
— Поезжайте и вы, Миша, — предложил Мартин. — Я прекрасно управлюсь один, развейтесь немножко.
— Решено! — кивнул Грег. — Завтра утром едем вместе в аэропорт. Закончили с этим. Подумаем о дальнейшей работе.
— Чего думать? — Эдерс вытянул вперед ладони. — Уварову свои исследования свернуть. У меня для оставшихся экспериментов все на ходу — их проведем, как только нас покинет симпатичная гостья.
— Над кем их осуществим? — спросил Уваров.
— С мышцами, я думаю, над Грегом — он окончательно не избавился от действия Т-поля, что немаловажно. Освоился с ролью подопытного и представляет весьма покладистый объект.
— А вы говорили, — начал Грег, но доктор перебил:
— Чу, чу, чу. Я знаю, что говорил — вы меняетесь. Ну а с сонными лучами? Разве над Мартином?
— Почему над ним? — Уваров взглянул на доктора.
— Вдруг откажет аппаратура? Кто устранит неисправности? Я? Грег? Мартин? Мы в этом не разбираемся — специалист вы, чем и обоснована его кандидатура.
— Но он же час спустя проснется сам! — не сдавался Уваров.
— А если нет? Вы поручитесь на сто процентов? То-то!
— Согласен.
— Чудесно. — Доктор поднялся. — Несите прибор РУ.
Прибор, который Уваров положил на стол, напоминал зажигалку «ронсон». В центре небольшой, похожий на объектив, цилиндрический выступ. Наверху прозрачный колпачок, закрывающий кнопки.
— Прекрасно сделано. — Грег повертел аппарат в руках. — Вы действительно замечательный мастер экстра-класса, прямо ювелир.
— Спасибо Мартину, он снабдил необходимыми материалами и инструментами, — русский с благодарностью улыбнулся негру. — Можно начинать?
— Да, пожалуйста.
— Объясняю порядок опыта. Сначала погружаем Мартина в сон, во время которого доктор снимает нужные ему характеристики. Будим — спрашиваем впечатления. Снова усыпляем, но не будим, ждем, когда сам проснется. Тоже ведем наблюдения. Доктор, я ничего не перепутал?
Эдерс молча кивнул.
— Мартин! Вы сами-то, извините, что раньше не спросили, согласны на эксперимент?
— Конечно. Какие разговоры?
— Тогда я начинаю. Мартин, встаньте на середину ковра. Готовы?
— Да.
Уваров нажал кнопку. Мартин, словно у него подогнулись ноги, медленно опустился на ковер. Голова упала на вытянутые вперед руки.
— Он спит. — Эдерс приподнял ему веко, затем взял за запястье. — Обратите внимание — он не рухнул как подкошенный, а тихонечко, я бы сказал даже, осторожненько опустился на пол. Сознание отключается мгновенно, а вот движения срабатывают плавно, видно, действует какой-то инстинкт самосохранения. Никаких внешних изменений: бледности, потливости, судорог. Да и поза — не как на душу положит, а вполне удобная. Пульс уже двадцать и еле-еле прощупывается.
— Но он же не дышит! — закричал Грег.
— Дышит. Дышит, но очень экономно, как при летаргии. Я же объяснял: организм функционирует в одну восьмую своих сил. Он по-настоящему отдыхает. Наверное, никаких сновидений, чувства заторможены, не ощущает боли. — Доктор взял со стола иглу и глубоко всадил ее в плечо негра. — Никакой реакции.
— Будите его. Ну вас к шутам, хватит, — забеспокоился Грег.
Уваров надавил кнопку.
Мартин открыл глаза, зевнул, сел и, шаря вокруг руками, произнес с досадой:
— Куда же я его дел?
— Что вы ищете?
— Ключ обронил от входной двери, — ответил он. — А когда станете меня усыплять?
— Вы уже спали, — ответил Эдерс.
— Не разыгрывайте, — усмехнулся Мартин и встал, держа ключ в руках. — Когда вы успели?
— В таком случае, как вы очутились на полу?
— Я же сказал — обронил ключ и искал. Усыпляйте.
— Во-о! — закричал доктор. — Я это предполагал, но не знал, в какую выльется форму. Он ничего не заметил, а сиденье на полу объяснил весьма разумно — искал ключ, который не ронял. Мы видели — он выпал из кармана после того, как Мартин заснул. Что отсюда следует?
— Да, что? — на этот раз вопрос задал Уваров.
— А то! — Эдерс поднял палец. — Что человек как бы вырывается из текущих событий. Процесс полностью исключается из сознания. Объект даже не подозревает, что с ним что-то происходило. Момент усыпления и момент пробуждения стыкуются, а период сна выпадает начисто. Ну а боль чувствовали?
— Какую еще боль? От чего?
— От укола иглой. — Доктор коснулся плеча, где запеклась капелька крови. — Вот здесь.
— Да перестаньте разыгрывать. Ничего со мной не случалось. Вы действительно меня кололи?
— Колол, каюсь, ради науки. — Эдерс провел языком по верхней губе. — Надеюсь, комментарии излишни. Давайте вторую стадию. Мартин, сядьте, пожалуйста, в кресло и запомните, что сидите именно здесь.
— Как вам угодно. — Негр прошел к стене и уселся в кресло.
— Но как же организм не реагирует на столь резкие скачки в ритме? — удивился Грег. — Сначала тонус стремительно падает, затем столь же стремительно, без всякой адаптации возвращается в нормальное состояние. Удивительно. В обыденной жизни организм весьма резво отзывается на смену
