Джеффри усмехнулся и решительно направился к толпе, лихорадочно делающей последние ставки.
– Все сделали свои ставки? – поинтересовался он.
Обычно бледное лицо Террела покраснело.
– Прошу прощения, кузен. Это моя вина. Я забыл объявить о том, что прием ставок окончен.
Джеффри окинул зевак холодным взглядом.
– Хочу сообщить вам, джентльмены, – сказал он, – что я передумал убивать Равенвича.
– Вам все равно не удалось бы меня убить, – бросил Равенвич.
– Я не стану убивать его, – повторил Джеффри. – Он недостоин даже этого.
– Черт вас побери! – гневно блеснул глазами Равенвич. – Послушайте, Грэй…
Но Джеффри не стал его слушать.
– Я прострелю ему правое плечо. Хотите пари? – обратился он к толпе. – Надеюсь, вы не возражаете, Равенвич?
– Чтоб вы лопнули, Грэй! – пробурчал Равенвич.
– Если не хотите плечо, я могу прострелить вам что-нибудь другое, – заметил Джеффри под хохот зрителей.
– Ничего вы мне не прострелите, – крикнул Равенвич, наливаясь кровью. – Это я пристрелю вас!
Джеффри еще раз улыбнулся.
– Можете делать ваши ставки, джентльмены, – сказал он. – Только, если можно, побыстрее.
Поднялся невообразимый шум. Все кричали, заключая новые пари, делая новые ставки. Террел с бешеной скоростью строчил карандашом, записывая всех желающих. Джеффри смотрел на это столпотворение, прислонившись спиной к стволу дерева.
Минут через десять к нему подошел Террел.
– Все в порядке, кузен, – сказал он. – Не знаю только, как быть с теми, кто сделал ставку, но сюда не пришел. Они-то ведь ничего не знают об изменениях!
– Это их личные проблемы, – ответил Джеффри. – Нужно было приходить. Когда они еще такое увидят?
– Согласен, – кивнул Террел, поспешая вслед за Джеффри к центру поляны, – но герцог Эйвонский поставил на то, что ты убьешь Равенвича.
– Террел, – холодно сказал Джеффри, – если уж я решил не убивать, значит, так тому и быть.
– Да, конечно, – замялся Террел. – Все понятно… Но герцог – осторожный игрок. Он ведь поставил и на то, что Равенвичу удастся убить тебя!
– И теперь он проиграет дважды, так? Ну что же, сам виноват!
Джеффри тряхнул головой и быстро направился к поджидавшему его Равенвичу, окруженному своими секундантами.
– Прием ставок закончен, джентльмены! Мы начинаем! – крикнул Джеффри.
Зрители притихли и без дополнительных просьб отошли подальше, освободив поляну для противников. Соперники снова встали спинами друг к другу, и Террел вновь принялся отсчитывать шаги.
При счете «десять» Джеффри быстро обернулся и, почти не глядя, навскидку, всадил пулю в правое плечо Равенвича. Тот пошатнулся и выронил пистолет из раненой руки.
– Проклятье! – вырвалось у него.
Толпа шумела. Один нетерпеливый зритель подбежал к Равенвичу, который стоял, зажимая рану ладонью. Затем повернулся ко всем присутствующим и радостно сообщил:
– Вот это выстрел, черт меня побери! В яблочко! Прямо в яблочко!
Capa сидела в гостиной вместе с Кендаллом и Мелани. Она пыталась вышивать, но руки не слушались ее. Каждые несколько минут она бросала взгляд на циферблат каминных часов. Минуты текли медленно, одна за другой уходя в вечность, и в каждую из этих минут Джеффри мог быть смертельно ранен пулей Равенвича. И напрасно Capa пыталась убедить себя, что все это ее совершенно не касается, что этот неотесанный деревенский грубиян не стоит даже того, чтобы о нем вспоминали.
– Capa, – прервал ее размышления голос Мелани, – он же отличный стрелок. Ты сама знаешь.
Capa оторвала взгляд от минутных стрелок и посмотрела на Мелани.
– Я думала совсем не о Джеффри, – заявила она, гордо поднимая голову. – Я… Я думала о том, что раз уж мы все в Лондоне, то не дать ли нам бал.
– Конечно. Я понимаю, – Мелани опустила глаза на свое вязанье.
– Какой бал? – подал голос Кендалл, сидевший напротив юных леди с развернутой газетой. Его зеленые глаза ярко блестели.
В этот момент дверь распахнулась.
– Джеффри! – Мелани отшвырнула в сторону свое вязанье и кинулась навстречу вошедшему. – Слава богу, ты цел!
– Конечно, цел, – ответил Джеффри, обнимая Мелани.
