«Он (Христос) рожден прежде твари, ибо Им создано все, на небе и на земле, видимое и невидимое; Престолы ли, Господства ли, Власти, – все Им и от Него… Он есть прежде всего, и все Им стоит. И Он есть глава тела Церкви. Ибо угодно было Отцу, чтобы в Нем обитала
Верим ли мы в это или не верим, но уж и то, что через тридцать лет по смерти человека Иисуса, это могло быть сказано, подумано, испытано
LXIII
«Все дороги ведут в Рим»; тогда вели – ведут и теперь, в этом тоже «чудо» истории.
Идучи из Фессалоник в Афины по широким и гладким мраморным плитам, via Egnatiana, «маленький жид», с кривыми босыми ногами, в стуже и наготе и в опасности от разбойников, мог чувствовать благодеяния Римской власти, – «Римского мира величие безмерное», pacis Romanae immensa majestas.
«Нет власти не от Бога; сущие же власти от Бога установлены» (Рим. 13, 1). – «Бог не есть Бог неустройства (хаоса), но мира» (космоса), – вечного Рима (I Кор. 14, 33, 40).
«Нет власти не от Бога». Очень легко решить, что это «приспособление», «безбожная сделка с безбожною властью». Но, может быть, это не так легко нам будет решить, если мы вспомним, что Павел говорит: «начальствующий носит меч напрасно: он – Божий слуга», – уже подставляя шею под меч (Рим. 13, 4).
LXIV
Здесь, в опытном действии – строении Церкви, – такое же, как в созерцании-строении догмата, совершенное у Павла, сочетание «пророческого духа», рneumа, с «разумом», nous, опьянения – с трезвостью; так же «умно любит» он и здесь, как там.
Понял бы Павел, почему обиженная вдова надеется на «судию
В сборах подаяний смазывать умеет Павел серебром и золотом скрипучие колеса колесницы Господней. Та же «приспособляемость» в делах житейских, та же вкрадчивая елейность и ласковость у Павла, как у нынешних сановников Римской Церкви.
Камень недвижимый в основании Церкви – Петр; движущая сила – Павел; тот Церковь держит, этот строит.
LXV
«Прежде всего, прошу вас, братия, молиться… за всех людей… дабы проводить нам мирное и благоденственное житие» (I Тим. 2, 1). – «Чти отца твоего и матерь» есть первая заповедь, с обетованием: «да будешь
«Молим вас, братия… не спешить колебаться умом и смущаться… будто наступает уже день Христов» – конец мира (II Фес. 2, 1–2), переводит Павел часовую стрелку всемирной истории с ночного счета на дневной, с конца мира – на продолжение мира.
LXVI
Лучше всего можно видеть, как строит он Церковь, по письму его к Филимону, этой жемчужине Новозаветных книг.
«Дабы общение веры твоей оказалось действительным… имея великое, во Христе, дерзновение приказывать тебе… лучше, по любви, прошу не иной кто, как я, Павел, старец, а теперь и узник Иисуса Христа… о сыне моем, Онисиме, его же родил я в узах моих. Он был некогда негоден для тебя, а теперь годен и тебе, и мне. Я возвращаю его (тебе): ты же прими его, как сердце мое. Я хотел было удержать его при себе, дабы он, вместо тебя, послужил мне в узах (моих)… но, без твоего согласья, сделать ничего не хочу, дабы доброе дело твое было не вынужденно, а
Это пишет Павел рукой, отягченной цепями: «помните узы мои» (Кол. 4, 18). Кажется, слышишь тихий звон цепей, которого сам он уже не слышит: за долгие годы слишком к нему привык. Молча благовествуют Павловы цепи свободу рабам: «Вы куплены дорогою ценою; не делайтесь рабами человеков» (I Кор. 7, 23).
Беглого раба, а может быть, и вора («я заплачу») принимает Павел под защиту свою, «как брата возлюбленного в Господе», и возвращает его господину, «как сердце свое», «как себя самого». Внешнего закона не нарушает, в свободе, а исполняет в любви: «чтобы не было вынужденно доброе дело твое, было
LXVII
Жизненная мудрость Павла – в том, что незрелого плода внешней свободы, внешнего равенства, он не срывает.
«Рабы, повинуйтесь во всем господам вашим по плоти, не в глазах только служа, как человекоугодники, но в простоте сердца, боясь Бога» (Кол. 3, 22). – «Рабом ли ты призван, не смущайся; но если можешь освободиться, то лучше воспользуйся, ибо раб, в Господе призванный, свободен; так же и призванный свободным, есть раб Христов… Кто в каком звании призван, в том и оставайся пред Богом» (I Кор. 7, 21– 24). – «Ибо нет (уже) ни раба, ни свободного, но все и во всем – Христос» (Кол. 3, 11).
Все перевороты внешние, политические и социальные, все наши «революции», – поверхностны: буйны и кратки, дерзки и робки, грубы и слабы; все останавливаются на полпути или кончаются своей противоположностью: освобождая, порабощают. В новом порядке возникает старый: Ванька-Встанька, только что сваленный, но с неперемещенным центром тяжести, опять встает и крепче утверждается. Новый порядок хуже старого: вместо веревочных уз – железные, стальные, адамантовые; внешнее рабство становится внутренним: люди сами в цепи идут, жаждут рабства все неутолимее, и этот «прогресс» бесконечен. Тщетны все революции внешние; в мнимом движении, неподвижны все. Только один, – Его, Первого Двигателя, – внутренний переворот действителен, потому что только он перемещает в мире и в человеке внутренний центр тяжести; только он – глубочайший и сильнейший, потому что тишайший.
Прямо стоявший мир будет опрокинут Иисусом, или опрокинутый, – поставлен прямо. Сколько бы ни уничтожали мы дело Его, – нарушенное Им, равновесие уже не восстановится. Зиждется ли Им или разрушается все; восстает или падает; к добру идет или к худу, – но дойдет до конца – не остановится. Правильно планетное, круговое движение Земли нарушено, и, превратившись в комету, несется она по какой-то неведомой нам траектории.[68]
Вот что значит: ученики Христовы – «возмутители всесветные». Первый из них и величайший – Христос, а за Ним – Павел.
LXVIII
«Старцем», presbytes, он сам себя называет (Флм. 1, 9), но кажется, ему еще нет шестидесяти; только труды, скорби и болезни состарили его до времени.[69] Но духом он все еще молод, и эти последние четыре года, в Римских узах, – может быть, самые молодые, счастливые,
