– Ты бы все-таки прибиралась здесь иногда, Вик.
– Права. Но в этом случае друзьям не останется поводов для жалоб и сплетен.
– Нам надо выяснить две вещи, Вик. – Она все еще стояла спиной ко мне. Затем обернулась, протянув ко мне руки. – Я правильно сделала, что приехала к тебе. Как видишь, я не плачу, это не мое амплуа. Но в подобных случаях я всегда переживаю и размышляю.
Я провела ее в гостиную, подальше от неубранной постели, и усадила в огромное кресло. То самое, где обычно мы размещались вдвоем с Габриелой, когда я была маленькой. Лотти долго сидела рядом со мной, ее голова покоилась на моей груди. Затем отрывисто вздохнула и выпрямилась:
– Как насчет кофе, Вик?
Она прошла за мной на кухню, где я вскипятила воду и смолола зерна.
– Малькольм звонил мне этой ночью, но у него было мало времени, и он рассказал только главное. Они давали ей ритодрин перед его приездом, для того чтобы ускорить роды. А также накачали ее стероидными гормонами для облегчения работы легких, хотя бы на сутки. Но ничего не сработало, состав крови ухудшался, и тогда они решили все-таки принять ребенка, чтобы затем полностью сконцентрироваться только на ее диабете. В целом все правильно. Вот только не понимаю, почему это не дало результатов.
– Я знаю, – сказала я, – что тебе известны многие методы, применяемые при родовой патологии, очень рискованной для конечного результата. И тем не менее не все же эти, даже самые современные, методы срабатывают.
– О да, ты только не подумай, что я чересчур занеслась, считая свое искусство всемогущим. И, кстати, могла сказаться операция на мочевом пузыре, которую она перенесла два года назад... Поверь, я провела ее очень тщательно... – Голос Лотти как бы потух, она устала, потерла лицо ладонями. – Не знаю, не знаю... Необходимо прочитать постмортем[3] вскрытия и отчет Малькольма. Он сказал, что надиктовал его еще в машине, по пути домой. Но хотел согласовать кое-какие детали с Бургойном, прежде чем закончить его. – Она коротко улыбнулась. – Прошлой ночью он дежурил в «Бет Изрейэль» после дня, проведенного в Шомбурге... Он что, помолодел, что ли? Хочет заполнить вакансию?..
После отъезда Лотти я бесцельно слонялась по квартире, собирая одежду и старые журналы, но все это делала машинально, испытывая внутреннее беспокойство. Я – детектив, профессиональный частный сыщик. Я занимаюсь тем, что расставляю точки над «и» и кое-что нахожу. Но сейчас нечего искать, не над чем ломать голову. Шестнадцатилетняя девушка умерла. Факт. Что к этому прибавишь?
День тянулся невыносимо медленно. Рутинные телефонные звонки, завершение отчета об одном деле, заполнение кое-каких счетов. Удушающая жара не спадала, превращая все мои действия в бессмысленные поступки. После обеда я нанесла визит соболезнования миссис Альварадо. Ее окружала толпа родственников. Здесь была и Кэрол. Поскольку еще не было получено свидетельство о смерти, похороны Консуэло и девочки перенесли на следующую неделю. В принципе это предприятие могло вполне обойтись и без меня, подумалось мне.
На следующий день я поехала в клинику Лотти – поддержать ее морально. Поскольку Кэрол отсутствовала, временно наняли сиделку из соответствующей фирмы, но, увы, у этой женщины не было таких же навыков и знания пациентов. Мне пришлось ставить градусники и взвешивать больных, но несмотря на мою помощь, работа затянулась почти до семи часов вечера.
Когда слабым голосом Лотти прощалась со мной, я не удержалась:
– Все убеждает меня в том, что я сделала правильный выбор, став юристом, а не медиком.
– Из тебя, кстати, получился бы классный специалист по патологии, Вик, – сказала она вполне серьезно. – Только вот темперамент не подходит для больничной работы.
Что бы ни означал такой комплимент, лестного в нем было мало: индивидуалистка, слишком отчуждена от людей, чересчур аналитична? Какая уж тут любовь к людям... Я поморщилась; такие комплименты мне не очень-то по душе. Я заехала домой, надела купальник и захватила ласты, а затем направилась в Монтроуз- авеню парк, но не на пляж, где спасатели неукоснительно следят за тем, чтобы вы не погружались в воду выше лодыжек. Нет, я проехала к скалам, где бурлила чистая глубокая вода. Поплавав полчасика в пространстве, огороженном буями, я легла на спину и смотрела, как солнце садится за деревьями. Когда оранжево-красные цвета приобрели пурпурный оттенок, я перевернулась и поплыла к берегу... Стоит ли стремиться обитать в модном Баррингтоне, скажите на милость, если под боком бесплатное купание в превосходной воде?..
Дома я продлила свое блаженное состояние продолжительным душем. Выудила бутылку шампанского из настенного шкафа, который служит мне баром, выпила не охладив и закусила фруктами. В десять, решив вновь настроиться на волну города, включила наиболее интересное чикагское телеобозрение.
Смышленое чернокожее личико Мэри Шеррод возникло на экране. Взгляд у нее был печальный, поскольку самая серьезная новость – грустная. Я вылила остатки шампанского в бокал.
– Сегодня вечером полиция сообщила, что пока подозреваемые по делу зверского убийства Малькольма Треджьера не установлены.
Крупным планом демонстрировалось тонкое умное лицо Малькольма, его фотография с медицинского диплома. Показали часть квартиры Малькольма. Мне приходилось там бывать, но я ничего не узнала. Его предки некогда приехали с Гаити, и уголки квартиры, которую он снимал на севере города, были декорированы гаитянскими масками и вазами. Теперь на телеэкране это походило на разбитую статую египетского бога Тета. Часть обстановки была разнесена в куски, а маски и картины-сорваны со стен и разбросаны по полу, смятые и разорванные.
Голос Шеррод безжалостно продолжал:
– Полиция подозревает, что взломщики застали доктора Треджьера после ночного дежурства в госпитале «Бет Изрейэль». Видимо, он спал, а соседние квартиры в дневное время пустовали. Его обнаружила приятельница, забитого до смерти, в шесть часов пополудни. Она зашла к нему, чтобы пригласить на ужин. К 22 часам полиции никого не удалось арестовать...
Лицо диктора исчезло, на экране появилась дама, взахлеб расхваливавшая достоинства сосисок. Малькольм. Но это невозможно, это не могло произойти! Я переключила на другой канал, нет, все было именно так, как была и эта сладко улыбающаяся домохозяйка, и ее дети, энергично поедавшие сосиски. Я выключила телевизор. Радиостанция Ви-би-би-эм в общечикагских новостях передавала то же самое.
