— Вы хотите сказать, что у вас есть пушка? — Элла Степановна почему-то не так удивилась необычной работе медведя, как действующей пушке в далекой деревне. — Настоящая? Это же опасно.
— Без пушки мы, простите, не можем, — сказала Глафира, с наслаждением хрустя рафинадом. — Пушка у нас уже двести лет стреляет.
— А если вы в кого-нибудь попадете?
— Холостыми стреляем, — возразила Глафира Сергеевна. — Нам общество охотников выделяет черный порох. По безналичному расчету.
— А почему медведь? — спросил Вениамин. — В других деревнях тоже все заняты…
— В других деревнях с пушками плохо, — сказал Андрюша, перекусывая нитку. — Очень мало пушек в других деревнях. — Он обернулся к Глафире Сергеевне. — А пушка старая?
— Пушка старая, — сказала Глафира Сергеевна. Андрюша ей не нравился. Неопрятен, не пострижен, бегает по деревне с чужим ружьем. — Из пушки за двести лет ни в кого не попали, а ты, голубчик, в первый же день медведя покалечил.
Элла Степановна достала блокнот.
— Глафира Сергеевна, — сказала она, — пожертвуйте еще пять минут. Вы утверждаете, что традиция уходит корнями в глубокое прошлое. В легендарное прошлое…
— Не в легендарное, а в историю. Майор Полуехтов постановил сигнал давать, вот и тянется… Вы уж простите меня, в правление пора, звонка ожидаю из района. Совещание по льноводству в области, на кого хозяйство оставлю?
Глафира выпрямилась, развела широкие плечи, свела к переносице соболиные брови.
— Я пошла, а вы уж больше не самоуправничайте, мало ли чего натворите, фольклористы.
— Простите, — сказала Элла. — Мальчики хотели творить добро.
Глафира Сергеевна надела сапоги, старый мужнин китель и ушла в правление. В доме остался Коля, смышленый, синеглазый, белобрысый.
— Хотите, про пушку расскажу? — сказал он.
— Нам бы лучше услышать это от твоей бабушки, — сказала Элла Степановна. Ближе к источнику.
Коля прошелся по комнате, остановился у лавки, на которой лежал фотоаппарат Андрюши.
— Светосила вас устраивает? У этих «Юпитеров» она маловата.
— Чего? — спросил Андрюша. — Ты откуда знаешь?
— Я «Канон» предпочитаю японский, — сказал мальчик. — С «Никконом» резковато получается.
— Ага, — согласился Андрюша. — Резковато, значит? И откуда у тебя «Канон» и «Никкон»?
— Ясное дело, из Японии, — сказал Коля. — Легенду-то о пушке будете записывать? А то мне идти пора.
— Запишем, — сказал Андрюша. Мальчик ему понравился. Живой ребенок, не стесняется, водит мотоцикл…
Андрюша включил магнитофон. Коля покосился на кассету, откашлялся и медленно заговорил, придавая голосу басовитость…
— Дело было еще до революции. Здесь стояла крепость, которая охраняла Россию от викингов и французов.
Вениамин отложил учебник португальского языка, протер очки.
— Как же сюда викинги добрались? — спросил Андрюша.
— Не перебивай, пленку зря тратишь, — сказал Коля. — С моря добрались, через тундру, тайгу, рвались к Свердловску. Во главе крепости стоял майор Полуехтов, мы тут полдеревни Полуехтовы в его честь. Это был отважный офицер, гвардеец, птенец гнезда Петрова, и он сюда попал за то, что был участником героического восстания декабристов.
Голос Коли окреп, он ходил по комнате и махал руками.
— И вот однажды, когда весь гарнизон спал, утомленный борьбой со стихией, в разгар бури к крепости подкрались фашисты. Примерно полк фашистов из дивизии «Мертвая голова».
— С танками? — спросил Андрюша.
— Еще одна перебивка, и я кончаю рассказ, — пригрозил Коля. — И вам никогда не узнать, чем все кончилось.
— Молчу, — сказал Андрюша.
— Так вот… Фашисты тихо подкрались к крепости, только поляна отделяла их от гарнизона. Еще один бросок — и путь на Свердловск открыт. Но в этот момент раздался залп пушки! Майор Полуехтов вскочил с походной раскладушки и бросился во двор. Солдаты за ним. И что же они видят? В воротах еще дымится пушка, а подле нее бурый медведь. Сотни фашистов валяются замертво. Тогда Полуехтов закричал: «Эскадрон, сабли наружу! За мной!» И бросился в атаку. Бой был неравным, и все защитники крепости пали смертью храбрых. Только и фашисты все погибли. Вся дивизия «Мертвая голова». Вот и все.
— Как все? — удивился Андрюша. — А как же пушка и медведь?
— Пушку оставили как память о Полуехтове. Можете поглядеть, она в деревьях стоит на площади. И постановили, чтобы медведь с тех пор каждое утро приходил и стрелял в честь подвига майора. Но это не сказка, а уже в самом деле.
— Как слабо здесь поставлено преподавание истории, — сказала Элла.
— Мифотворчество, — сказал Вениамин. — Современное мифотворчество. Майоры, фашисты…
— Что же я, не понимаю, что мифотворчество? — обиделся вдруг мальчик. — Я не хуже вас знаю, что фашистов здесь не было. Разве это что-нибудь значит?
— К сожалению, ничего не значит, Коля, — согласилась Элла Степановна. Спасибо тебе за интересный рассказ.
— Пожалуйста, — успокоился Коля. — Я пойду. У меня дел много.
Он достал из-под лавки большую спортивную сумку с надписью «Олимпиада-80», перекинул ее через плечо, от дверей сказал:
— Обедать если будете, то к двенадцати тридцати как штык.
Андрюша сменил кассету.
— Чепуха, — сказал он. — Ребенок нас разыграл.
— Это не так и важно, — сказал Вениамин. — Зато мы присутствуем при рождении фольклора.
— Меня волнует другое, — сказал Андрюша. — Пушка существует, а медведь из нее стреляет. И это не легенда.
— Нет, не легенда, — согласился Веня. — Помочь тебе джинсы зашивать?
— Зачем? Лишняя дырка им не помешает.
Дверь скрипнула, возник Эдуард.
— Доброе утро, — сказал он радостно. — Должен вам сообщить, что Мишка в полной безопасности. Я промыл ему раны. С риском для жизни. Вы слышали, Элла Степановна, о событиях сегодняшнего утра?
— Слышала, — сказала Элла. — Простите нас.
— Я тому Мишке не доверяю, — сказал Эдуард. — Это зверь большой хитрости и коварства. У него взгляд преступника.
— Но все-таки из пушки стреляет, — сказал Андрюша.
— Элементарная, простите, дрессировка. Я сам видел, как зайцы в цирке стреляют. Там шнур висит, а Мишка за него и дергает. Вот и вся тайна.
— Нет, Эдуард Олегович, — сказала Элла, — я не согласна с вашим отношением к этому животному. Это красивая и древняя традиция. А традиции надо беречь.
— Да какая там древняя! Приблудился медведь, может, из зоопарка сбежал. А если бы он, простите, задрал вашего молодого сотрудника? Что бы вы сказали в Академии наук?
— Она бы промолчала, — ответил за Эллу Андрюша. — Потому что иной участи я не заслуживаю.
— А я в вашем поступке усмотрел благородство, — не согласился Эдуард Олегович. — Так вы не забыли, что нам пора с деревней познакомиться? Как, Элла Степановна, не возражаете?
— Я не пойду, — сказал Андрюша.
— Это еще почему? — удивилась Элла Степановна.
