— Да я и вполовину не так красива, как моя мать.
Святой Павел говорил, что неразумно льстить женщинам. Что они слишком большое значение придают своей внешности. Но у бедняжки Люси так мало радости в последнее время.
— Я считаю, что ты красивее своей матери.
Люси изумленно улыбнулась.
— Брат Вульфстан, да вы льстец.
— Я просто глупый старик, моя дорогая Люси. Но я способен различить красоту, когда она передо мной. — Он суетливо поднялся, пытаясь скрыть раскрасневшееся лицо. — А теперь мне нужно поторопиться к вечерне.
Люси пожала ему руку.
— Спасибо, что зашли.
— Я рад, что ты уделила мне минутку. Проходя через лавку, монах кивнул Оуэну и, пока шел до двери, чувствовал на себе его взгляд. Этому человеку не место в лавке Люси Уилтон. Ну какой из него ученик? Вульфстану не нравилось, что тот весь день может пялиться своим хищным глазом на невинную красоту. Ученик должен быть юношей. Мальчиком. Невинным.
Затаившись в тени соседнего дома, Дигби наблюдал, как Вульфстан вышел из лавки. Через несколько минут он вошел в ту же дверь.
Оуэн предостерегающим жестом велел Дигби помолчать: он прислушивался, пытаясь понять, чем Люси занята на кухне. Убедившись, что она разговаривает с Тилди, новой служанкой, и не может их услышать, он кивнул.
— Итак, что вы узнали?
— Я мог бы задать тот же вопрос. Я только что видел, как отсюда ушел монах.
— Он рассказал Люси о вашем визите.
— А зачем он вообще сюда явился?
— Это вам лучше знать.
Под пронзительным взглядом Оуэна Дигби раскраснелся.
— Он разволновался, очень разволновался от моих расспросов про могилу Монтейна, — поторопился объяснить Дигби. — Но ему ничего не известно о том, кем был тот пилигрим. Если верить монаху, то к больному никто не наведывался.
— Выходит, мы по-прежнему не знаем, что заставляет нервничать нашего доброго лекаря. Вы ему верите?
— Верю. Он простодушен, несмотря на свой возраст. И серьезно относится к своему долгу.
— Монтейн похоронен в аббатстве?
Дигби с тревогой взглянул на него.
— Я бы не стал осквернять священную могилу.
— А я и не собирался просить вас об этом. Спасибо, Дигби. Вы порядочный человек.
Когда пристав ушел, Оуэн принялся расхаживать по лавке. «Он никак не мог раскрыть наш секрет». Святая Мадонна. И все же получалось, что Люси не знает имя пилигрима. Или, быть может, они обменивались между собой каким-то тайным кодом на тот случай, если их подслушивают? А вдруг у них какой-то другой секрет? Господи, пусть она окажется невиновной.
И все-таки она хранила тайну, причем общую с Вульфстаном. Ту самую, которую, как опасался старый лекарь, пристав мог раскрыть. И эта тайна имела отношение к смерти Монтейна. Как ни крути, вряд ли миссис Уилтон можно было назвать невиновной.
13
СЛАБОСТЬ ДИГБИ
В комнату неслышно скользнул брат Микаэло.
— Сегодня, пока я был в лазарете, к старому маразматику явился ваш судебный пристав.
— Знаю.
Молодой монах вытаращил глаза, явно встревожившись, что случалось с ним редко.
— Значит, у вас в аббатстве есть еще какой-то друг?
— Как это мило, Микаэло, что ты ревнуешь. Но об этом визите мне рассказал сам лекарь. Старый дурак всполошился, с чего это вдруг для расспросов выбрали именно его. Того и жди, что он совершит промах. Я не могу этого допустить.
Микаэло пожал плечами и зевнул.
— Право, не пойму, с чего столько суеты вокруг этого Николаса Уилтона. Какой-то аптекарь. Вернее, даже торговец. — Он со вздохом опустился на стул.
— Когда-то он был так же прекрасен, как ты, мой дорогой.
— Но теперь-то разбит параличом.
— Молодость все-таки очень жестока.
— Вряд ли вы будете беспокоиться обо мне, когда я стану старым и больным.
— К тому времени меня уже давно не будет на этом свете.
— А если бы вы дожили до тех лет, то стали бы обо мне заботиться?
Ансельм отвел взгляд. Разумеется нет. Микаэло был близок с ним из жадности, не из любви. Ансельм был для этого монаха шансом спастись из стен аббатства. С Николасом дело обстояло совсем иначе. Николас когда-то любил Ансельма. Пока его не вспугнул аббат. И даже после того между ними сохранилась нежность. Такого, как Николас, больше ему не встретить, подобных людей просто не бывает. Но Ансельм нуждался в преданности Микаэло.
— Конечно, я бы заботился о тебе. Ты для меня очень много значишь.
Микаэло потянулся с довольным видом и поднялся.
— Мне нужно сделать что-то со старым маразматиком?
— Он действительно меня очень беспокоит.
— А что я получу взамен?
— Я шепну заветное словцо на ухо архиепископу. О том, что ты можешь оказаться очень полезным в качестве секретаря лорд-канцлера. Ты ведь об этом мечтаешь? Хочешь служить при дворе?
Микаэло подходил для такой жизни. В аббатстве он просто тихо сойдет с ума. Здесь он чувствует себя как в ловушке, и вино, которое готовит лекарь, — его единственная отрада.
Молодой монах просиял.
— А как быть с речной вонючкой?
— Я сам разберусь со своим приставом.
— Его видели с одноглазым валлийцем. В таверне Йорка. И в других местах.
Ансельм притворился, что не удивлен.
— Дигби еще тот плут.
— А этот валлиец довольно красив.
Ансельм пропустил последнее замечание мимо ушей. Микаэло был слишком ленив, чтобы лезть на рожон. Но в то же время не настолько ленив, чтобы не позаботиться о Вульфстане. Молодой монах знал, что ему не стоит разочаровывать Ансельма. Он не мог допустить, чтобы Ансельм рассказал аббату Кампиану или архиепископу Торсби о том, что его любимчик подворовывает по мелочам и идет на подкуп, чтобы избежать работы. Такое поведение служило бы плохой рекомендацией на тот пост, о котором он грезил.
— Аббатство — не лучшее место, чтобы проводить такую зиму, как эта. Смотри не простудись.
Микаэло надул губы.
— Я вам надоел.
— Вовсе нет, мой дорогой. Я только забочусь о твоем благополучии.
Когда Микаэло вышел, Ансельм заметался по комнате. Дигби предал его. Поттер Дигби, которого
