На ночном столике лежала книга. Миронов раскрыл ее. Это было дореволюционное издание Пшибышевского. В другой комнате было просторнее. Вещей мало. Вдоль стен прогибались под тяжестью книг стеллажи. Яковенко стоял у столика-бюро, сделанного в начале девятнадцатого века, и рассматривал ворох бумаг, извлеченных из его ящиков.
— Что там? — спросил Миронов.
— Какие-то накладные без названия товаров и печати.
Миронов продолжал осмотр. Квартира эта была своеобразна. Свечи в высоких шандалах стояли на круглом столе, висели они и в подсвечниках, прикрепленных к стене. Вдоль витражей в двух углах стояли гнутые резные кресла с красными парусиновыми спинками.
— Ну что вы скажете на это, Прокопий Семенович? — спросил Миронов, указывая на обстановку комнаты.
— Умел жить человек, — чуть насмешливо ответил Яковенко. — Вы загляните в ванную.
В ванной комнате на полке лежали в большом количестве самые различные кремы, лосьоны, пасты…
Миронов, несколько озадаченный, вышел в прихожую. Женщины-понятые сидели, тихо переговариваясь.
— Сейчас мы составим протокол, — обратился к ним Миронов, — и отпустим вас. Шумно жил ваш сосед?
— Нет, не очень, — сказала одна, — иногда только заведет проигрыватель, он у него очень мощный. Но только до одиннадцати.
— А зачем йому туточки веселье разводить, — вмешалась вторая, — вин знав, дэ йому гулять можно.
— А где же?
— А на даче.
— У него была дача?
— А шо вон мало зарабатывал?
Миронов помолчал, обдумывая это сообщение.
— Что он был за человек? — спросил он соседок.
— Та шо за людина, — ответила словоохотливая темноволосая украинка, — мы ж того и нэ спийзнали: здравствуйте та прощайте. Вин размовляты не любил.
— Вы с этим согласны? — спросил Миронов вторую женщину.
— Да, — ответила она коротко.
— Скажите, а кто к нему ходил из знакомых?
— Та многие ходили, — сказала темноволосая, — а больше усих мадам Ковач.
Обе женщины опустили глаза, пряча в губах мгновенную улыбку.
— Она что же, по делу? — спросил Миронов.
— А як же, — усмехнулась украинка, — у такой гарной жинки шоб не було дила до такого человика?…
Вошел Яковенко.
— Заканчиваем протокол, — сообщил он.
Миронов вышел на лестницу, спустился к машине и через несколько минут был в управлении.
Он зашел к сотруднику, который допрашивал Ковача.
— Скажите, вы давно имеете дело со Спиридоновым?
Ковач, невысокий, худощавый, смотрел на него спокойно.
— Познакомились три года назад. Спиридонов очень веселый, умеет развлечь. Ездили с ним по субботам, воскресеньям за город.
— Никаких деловых интересов, которые бы вас с ним связывали, между вами не было?
— Нет, — ответил Ковач.
Он говорил по-русски легко и правильно, с чуть заметным пришепетыванием.
— Могли бы вы нам сообщить что-либо о характере Спиридонова?
— О характере?
— Да. Каков он бывал с людьми? Вспыльчив? Спокоен? Груб? Выдержан?
— А, это… Он бывал разным. Больше выдержанным. Но мог и сорваться. Вообще он очень воспитанный и начитанный человек. Хорошо знал английский язык. Читал на нем. Он ведь сын священника. Интеллигент…
— Так, — произнес сотрудник. — А кто еще бывал на его вечеринках?
— На ве-че-рин-ках, — с трудом повторил Ковач, — все. Весь город. И художники и бухгалтеры. Все.
— Кто был близок со Спиридоновым?
— Не знаю. Кажется, никто.
Миронов рассматривал сидящего перед ним человека. Тот был вежлив, сдержан, спокоен. А между тем именно он мог дать наиболее подробные сведения о Спиридонове. Последние три года Спиридонов появлялся в общественных местах почти всегда в сопровождении Ковача и его супруги. Да, Ковач и его жена очень подозрительны. Но улик против них пока нет.
Сотрудник повернулся к Миронову:
— У вас нет вопросов, товарищ майор?
Ковач внимательным взглядом посмотрел на Миронова, запомнил его чин. Миронов, наблюдая за ним, улыбнулся.
— Нет, у меня пока нет вопросов. Но, возможно, будут позже. Прошу прощения, гражданин Ковач, что вас потревожили.
Ковач внезапно изменился в лице. Хотел что-то сказать, но губы у него дрогнули, он встал, раскланялся и вышел.
Миронов прошел в отведенный ему кабинет. Пока ничего обнадеживающего не было. Место, где скрывался Спиридонов, не обнаружили. По всему краю шли поиски.
Позвонил телефон. Миронов взял трубку.
— Товарищ майор, синий «москвич» с закарпатскими опознавательными знаками обнаружен в Мукачеве. Хозяина нет. По сообщению жителей, стоит с ночи.
— Выясните все обстоятельства. Попытайтесь обнаружить следы тех, кто оставил его там.
— Попробуем, товарищ майор.
Миронов позвонил к сотруднику, который допрашивал Ковача.
— Гражданку Ковач вы вызвали на допрос?
— Она у меня. Будете присутствовать, товарищ майор?
— Да.
Он положил трубку и спустился вниз. В управлении чувствовалась напряженная работа, беспрерывно звонили телефоны, по коридорам проходили озабоченные сотрудники.
— Приглашайте, — сказал Миронов, обращаясь к сотруднику.
Вошла Ковач. Высокая, стройная женщина.
— Я вам понадобилась по важным делам? — спросила она, глядя на Миронова большими темными глазами.
«Красивая, — отметил Миронов, — и отлично это знает».
— Скажите, Юлика… — Сотрудник подождал, пока она подскажет отчество.
— Лайощевна, — улыбнулась она, — но можете звать попросту Юликой…
— Скажите, Юлика Лайощевна, в каких вы отношениях были со Спиридоновым?
— Френдс, — произнесла она и перевела: — Мы были друзьями.
— Близкими?
— Да.
— Вы приходили к нему на квартиру?
— Да, приходила. Мы были друзьями.
— Муж знал об этом?
