остальные?
Мы вышли из тьмы густых деревьев на главную аллею, вернее, на идущую параллельно ей дорожку. Элен остановилась под фонарем, открыла сумку и достала оттуда папку из толстой оберточной бумаги. Протянула мне.
Я открыл коричневую обложку.
– Вполне возможно, что ты и так уже все это знаешь. Нашла в офисе доктора Тобел.
Страницы представляли собой обычную научную ерунду. Настроения вникать в эту ерунду у меня не было вовсе.
– Вот еще.
Элен извлекла из сумки лабораторную тетрадь и тоже протянула мне.
– Может быть, нам стоит зайти в лабораторию и взглянуть на…
– Нет! – быстро и решительно отрезала она.
В тетради все то же самое: протоколы опытов, данные, цифры.
– Понятия не имею, что все это значит.
– Загляни в конец тетради: там должна быть схема и генетическая последовательность.
Я пролистал страницы. Действительно, та самая последовательность, которую для меня так срочно анализировал Бен Валло.
Перевернув страницу, я обнаружил анализ последовательности. Там существовал специальный ген для оболочки – полимераза. Так, значит, последовательность оказалась ложной!
– Итак, все-таки вирус, – констатировал я.
На следующей странице оказался рисунок этого вируса. Такого я еще не видел.
– Вот он, преступник, – заметила Элен.
– И ты утверждаешь, что свиньи здесь ни при чем?
– Именно так.
Элен явно не хотелось распространяться на эту тему, а я уже устал от игры в молчанку.
– Так ты все-таки расскажешь мне, что происходит на самом деле, или я, как последний идиот, буду стоять здесь, глядя по сторонам?
Красавица вовсе не выглядела ни торжествующей, ни враждебной. Скорее, просто очень и очень расстроенной.
– А ты уверен в том, что действительно хочешь знать правду?
– Да, разумеется, я хочу знать правду. Думаю, Хэрриет Тобел ее знала – выяснила, – и именно потому ее убили.
– Она не просто выяснила, Натаниель. Она сама все это сделала.
96
Элен снова зашагала и одновременно начала рассказывать:
– В 1996 году Хэрриет работала над вакциной против ВИЧ.
– Этим она занималась и раньше, – заметил я. – Я же некоторое время занимался в ее лаборатории, помнишь?
Мне вовсе не хотелось слушать, но Элен все-таки продолжала:
– В 96-м в разработке базовых моделей наконец-то наметился действительный прогресс. Однако возникали препятствия. Причем серьезные и постоянные. Никак не удавалось получить у носителей яркий иммунный ответ; все равно, даже вопреки вакцинации, вирус продолжал жить и развиваться. Тогда Хэрриет и пришла в голову идея сочетать поверхностные протеины других вирусов с некоторыми элементами ВИЧ – так она надеялась усилить иммунный ответ. Она ввела в вирус чужой ген оболочки, чтобы полученный новый… организм… соединил в себе оба поверхностных протеина. Базовые эксперименты прошли чрезвычайно успешно, однако Хэрриет не удалось вызвать интерес к испытанию на людях, несмотря даже на то, что все вокруг отчаянно стремились получить вакцину против ВИЧ.
– И сейчас еще стремятся, Элен.
– Спасибо за подсказку, хранитель здоровья нации. Так вот, особую нервозность вызывало внедрение в ВИЧ вирусной геморрагической лихорадки.
– Интересно, почему бы это?
– Ты дашь мне закончить? На какое-то время Хэрриет отказалась от проекта. Именно тогда я и пришла в лабораторию. И тогда же появился Отто Фальк. Вернее, появился он для меня, потому что доктор Тобел знала его уже со времени работы в Балтиморе. Профессор Фальк занимается своими свиньями, приводит в порядок органы, опираясь на прошлые исследования, пишет работу, которую печатает в журнале «Сайенс». А потом закидывает Хэрриет ту самую удочку – подает блестящую идею насчет находящихся в вегетативном состоянии пациентов.
– Не может быть. Ты заблуждаешься, Элен. Или врешь.
– Все вот в этой самой коричневой папке. Ну, возможно, не совсем все. Но общую картину составить несложно.
– Все равно не могу поверить.
– Идея Фалька очень понравилась Хэрриет. Она увидела в ней возможности для собственной работы над вакциной. А Отто стремился заполучить ее в сотрудники – они ведь и раньше работали вместе, а кроме того, столь авторитетное имя добавило бы предприятию солидности. Доктор Тобел прекрасно понимала обстоятельства, а потому назначила за свои услуги определенную цену.
Я ожидал продолжения, но оно так и не последовало. В игре, которую мы вели, Элен лишь обозначала информацию, а потом не выдавала ее. Вот и сейчас она больше ничего не сказала.
Во всяком случае, названную цену я уже знал. Больше того, долгое время общаясь с доктором Тобел, я понимал, что на нечто подобное она вполне способна. Ее главный аргумент мог оказаться точно таким же, как и доводы Фалька: пожертвовать одной жизнью во имя спасения тысячи и даже миллиона. А когда речь идет о ВИЧ, нетрудно понять, что статистика кажется весьма и весьма заманчивой.
И все-таки полученный удар оказался тяжким. Хэрриет Тобел, моя непоколебимая защитница на протяжении долгих и трудных лет – та, которую я считал едва ли не равной по святости Христу, – оказалась ничуть не лучше, чем Отто Фальк.
– Джэнет Маргулис, – заметил я, – она и оказалась ценой участия.
– Да, – коротко подтвердила Элен.
– Так что же произошло? Откуда вирулентность?
– Не знаю. Ведь я никогда не принимала участия в разработке вакцины. Насколько мне известно, Хэрриет все делала сама. И все это я узнала лишь потому, что нашла файлы. И прямо высказала свои доводы доктору Фальку.
– И что же он?
– Удивился, видишь ли.
– Но ведь он обо всем знал с самого начала.
– Конечно. Должен был знать. Ведь именно Отто делал Маргулис сложную, фиктивную операцию. Он вскрыл ее, однако печень не тронул. А никто вокруг так и не узнал о том, что этой женщине не пересаживали свиной орган; все считали ее одним из объектов эксперимента трансплантации.
– В то время как на самом деле она вовсе им не была.
– Именно так.
– На самом деле она представляла собой объект испытания вакцины.
Элен молча кивнула.
– Почему же они не занялись работой над вакциной отдельно от трансплантации?
Элен даже рассмеялась, настолько удивила ее моя наивность.
– Как ты не понимаешь, Нат? Ведь это выглядело бы еще хуже, чем ксенотрансплантация. К тому, что с трансплантатами может что-то произойти, мы готовились заранее, просчитывали все случаи риска. А исследование Хэрриет, если вообще можно так его назвать, не было санкционировано никем. Не было
