Когда шарик так предсказуемо попал в указанную мной цифру, я почувствовал на себе взгляд. Самый нехороший из всех. Взгляд того, кто понимает, что происходит. Конечно, я не подал виду, но внутри меня как будто прокатилась, задевая каждый нерв, огненная волна. А нервничать мне было сейчас нельзя. Никак!
Я рассеянно поставил несколько фишек на совершенно произвольное число и, равнодушно ожидая своего проигрыша, начал искать.
О нет, конечно, я не шарил по залу взглядом. Не следил задумчиво из-под век за соперниками за столом. Не барабанил нервно пальцами по зеленому сукну. Хотя и очень хотелось.
Я немного отстранился от самой игры и стал прощупывать пространство на ментальном уровне. Не сразу, но достаточно быстро, шарик еще даже не успел попасть в предназначенный ему волей провидения и держателей игорного бизнеса лоток, я нащупал – блок?! – самый настоящий блок от ментального воздействия! Если учитывать, что раньше я только слышал об этом и всего несколько раз видел со стороны, никогда не сталкиваясь лично, то степень моего изумления скрыло только то, что я… Выиграл! Шарик попал именно на мое число! То самое, произвольно выбранное. Этого просто не могло быть! Это было против всех правил! И моих личных, и принятых в этом заведении. Крупье растерянно перевел на меня взгляд, и выражение его глаз напомнило мне быстро бегущие цифры счетчика, занятого подсчетом моего выигрыша. Кроме меня, на эту клетку не поставил никто. А когда я понял, какие фишки поставил…
Чертов блок, и чертов тот, кто им закрылся! Я, продолжая растерянно и благодарно улыбаться, как и положено идиоту от свалившейся на него удачи, внутри весь кипел от злости. Меня обставили как мальчишку! Мне было 24 года, причем пять из них я прожил более чем самостоятельно. И я не без оснований полагал себя человеком взрослым и опытным. Я благосклонно принял мягкие, но настоятельные уговоры менеджера сыграть еще. Я прекрасно понимал, что с этой суммой на руках уеду не дальше ближайшего поворота, на такси, которое, разумеется, будет мне предоставлено за счет заведения.
Я сыграл. И угробил еще два часа своего драгоценного времени на то, чтобы сбить нехороший огонек в глазах охраны и менеджеров.
А блок тем временем удалялся и удалялся все дальше. Как будто специально зашедший, чтобы подразнить меня и, обмакнув по уши в помои, оставить в растерянности и злобном азарте.
Разумеется, когда я, продув положенную сумму, был вежливо отпущен на все четыре стороны, никакого блока не было и в помине. Чистота утренних человеческих мыслей простиралась вокруг меня во всей своей лени и однообразии. И я, выругавшись, пошел ловить ближайшее такси, находящееся от меня в трех кварталах направо.
Мне надо было заехать в маленькую гостиницу, чтобы забрать свои вещи. На удивленные взгляды прислуги я ответил достаточно большими чаевыми, чтобы вещи, отданные мной в чистку, вернулись ко мне в целости и сохранности за четверть часа до моего выхода. Я не имел привычки так быстро покидать облюбованные места, но в этот раз мне казалось, что сам дьявол поджаривает мне пятки. Это была на самом деле тщательно организованная паника. Но мне было, конечно, не до того, чтобы обращать внимание на резко подскочившую эмоциональность моих поступков. Я уже повелся.
Ожидая свои вещи, я успел связаться с аэропортом и заказать билет, пунктом назначения, строго наобум, выбрав место, где не появлялся уже достаточно давно. Мне было до чертиков обидно, что здешнее место я потерял как минимум на полгода – срок, когда в казино сменяют основной состав менеджеров и за который меня в общем-то должны забыть.
Расслабился я лишь в самолете. Бизнес-класс для курящих. Я только успел с удовольствием затянуться сигаретой, как мне принесли конверт. Настоящая гербовая бумага, тисненый вензель, такие вещи делают только под заказ и в единичных экземплярах. Я улыбнулся очаровательной стюардессе и заказал две порции Baileys.
«Мартину фон Тойфельбергу. Лично в руки», – гласила надпись на конверте.
Это была вопиющая наглость. Знать, а уж тем более напоминать мне мое родовое имя. В раздражении я чуть не порвал и вложенный в конверт листок. Он был сложен вдвое, и надпись, сделанная округлым каллиграфическим почерком на моем родном языке, гласила следующее: «Тебе понравилось? Сыграем еще?»
В ярости я был готов выбросить листок за окно. Но перелет мало способствует такому проявлению эмоций. Так что я ограничился злобным комканием бумаги. И нежной улыбкой стюардессе, принесшей мой Baileys.
– Этот мой старый друг, что передал вам письмо, где он? Это такая приятная неожиданность.
Девушка профессионально похлопала ресницами и проворковала извиняющимся голоском:
– Мне передал это старший стюард. Сказал, что для вас.
– Я могу с ним поговорить?
– Конечно. Я сейчас его позову.
Я благосклонно кивнул и откинулся на спинку кресла.
Итак, меня «пасут». Причем не особо скрываясь, как будто полностью уверенные в своей абсолютной безопасности и моем непроходимом идиотизме. Однако не исключено ни то, ни другое. Кто-то из них владеет ментальным щитом, а стало быть, является паранормом. Весь вопрос только в том, какой специализации мастера на этот раз на меня вышли. А главное – зачем? В том, что это не один человек, я был практически уверен.
Я облизнул сладковатые после ликера губы, затянулся в последний раз сигаретой – чуть горьковатый дым приятно согревал горло, – сигарета упала в утилизатор, и я достал следующую.
– Вы спрашивали меня, сэр?
Стюардесса выполнила мою просьбу и вернулась вместе со старшим стюардом – мужчиной средних лет, чем-то напоминающим породистую немецкую овчарку. Безупречная осанка и фигура, затянутая в форменный костюм. Седые виски. Сильные руки в белых перчатках. И вежливый, абсолютно равнодушный взгляд. Тусклый, как зимние воды Темзы.
– Вы хотели что-то узнать, сэр?
– Да. То письмо, которое вы передали мне через Маргарет, – я краем глаза прочел значок на лацкане форменного пиджака девушки и чуть улыбнулся. – Оно было от моего друга. Где он?
– Не могу знать, сэр, – стюард заученно поклонился. – Конверт мне передала юная мисс прямо перед вылетом. Она сообщила мне только о том, что ее отец хочет сделать сюрприз для своего друга. И спросила, не смогу ли я им помочь. При сканировании в конверте не было выявлено ничего опасного, так что я мог без сомнений передать его вам.
Угу. Значит, юная мисс. Двадцать монет – и все дела. Дороговато берешь, дядя.
Лицо мое изобразило живейший интерес и благодарность. Мысли старшего стюарда уже были вскрыты мной с простотой и ловкостью электронного декодера. Впрочем, за исключением последнего случая, я и не встречал обычно никакого сопротивления. Так, иногда неосознанное беспокойство, недовольство на уровне интуиции. Я шустро покопался в его мозгах и благодарно отпустил любезный обслуживающий персонал, не убрав, однако, связующую нить с сознаниями. Вдруг что-то и выплывет. Нет лучшего шпиона, чем человек, находящийся на ментальной прослушке. Тем более что он сам об этом даже не подозревает.
Теперь я получил еще и портрет девчонки. Довольно смутный, надо сказать, портрет. Стюард изрядно нервничал, торопился и старался развязаться с проблемой поскорее.
Так. Я отфильтровал и разложил по полочкам разговор. Все интересующие меня, выкачанные из головы старшего стюарда мысли и слова. Информация от анонимной заказчицы была достаточно короткой и очень четкой.
«Пожалуйста, вы не могли бы мне помочь? Мой отец хочет сделать сюрприз своему другу. Его друг полетит на вашем самолете. Не передадите ли вы ему этот конверт?.. Конечно, я понимаю. Но отец так хочет… Не бесплатно. Отлично, устраивает. Благодарю вас».
Внешность. Ничего особенного. Прическа – пара коротких хвостиков, стянутых яркими заколками. Длинные ресницы. Подростковая угловатость. Темные, немного раскосые глаза, видна явная примесь восточной крови. Костюмчик унисекс. Движения… Вот! Что-то здесь не так. Движения. Как она оглянулась на стюарда и встретилась с ним взглядом. А у того пробежал озноб по коже. Что-то знакомое.
Я прокрутил картинку еще раз. Прослушал голос. Глуховатый, почти насильственно интонированный. Что-то здесь…
