Дорога превращений. Суфийские притчи

Изумление

Притча противопоставляет парадоксальность мистического познания – рациональному опыту: суфийский наставник («цирюльник») обладает способностью внезапно явить своему ученику единство бытия, как бы устраняя разделение реальности на «белое и черное», «добро и зло» («отрезать бороду»). В то же время, удаление бороды намекает на избавление от прежнего, «ветхого», образа жизни, на внутреннее обновление адепта.

Д. Щ.

Изумление

Цирюльника клиент полуседой
Просил: «Займись моею бородой,

Чтоб из нее исчезла седина,
И чтобы стала вновь она черна:

Ведь я жену сосватал молодую,
И завтра свадьба – речь к тому веду я!»

И тут цирюльник, крайне удивясь,
С реальностью на миг утратил связь —

И, ножницы направив, прямиком
Всю бороду отрезал целиком

И в руки посетителю вложил:
«Ты цель свою так странно изложил,

Что сам теперь мозгами шевели —
На белое и черное дели!..»

Пощечина

Как и в предыдущей притче, внезапность мистического постижения ввергает ученика в изумление, прерывает прежний ход его мыслей, основанный на логических умозаключениях («я вовсе с толку сбит»). Для достижения подобного эффекта шейх(«встречный человек») порой прибегает к особым способам обращения с посвящаемым, которые сходны по методике с практикой дзэн-буддизма.

Д. Щ.

Пощечина

...А вот рассказ, как встречный человек
Однажды Зайда в изумленье вверг:

Он Зайду по щеке с размаху дал,
А тот, готовясь отразить удар,

Вдруг слышит: «Друг! От щек, или от рук
Пощечины берут свой звонкий звук?»

Ответил Зайд: «Я вовсе с толку сбит,
Свело дыханье, и в глазах рябит,

И менее всего я озабочен
Твоими мыслями насчет пощечин!»

Побои

В образе хозяина представлен шейх(который является «хозяином положения», поскольку владеет тайнами обучения суфийской науке). Под видом сироты выведен мюрид, целиком зависящий от учителя, согласно изречению: « Мюридв руках своего шейхада уподобится трупу в руках обмывальщика трупов» (т. е. во-первых, да будет целиком покорен, а во-вторых, пусть постоянно осознает, что его учитель – человек духовно живой, сам же он еще «мертв» для Истины).